Читать «Супергрустная история настоящей любви» онлайн - страница 135
Гари Штейнгарт
— Где-где? — переспросил я.
— На Уильямсбергском мосту, — пояснила Юнис. Они с Джоши закатили глаза и засмеялись — да, аббревиатуры мне по-прежнему не даются. — У вас очень красивая квартира, — сказала Юнис. — Эти плакаты, наверное, миллиарды стоят. Такое старое все.
— Включая хозяина, — сказал Джоши.
— Нет, — ответила она. — Вы отлично выглядите.
— Да и ты тоже.
Я лишний раз одернул рукава.
— Давайте я вам тут все покажу, — сказал Джоши. — Моя специальность — двухминутные экскурсии.
Мы зашли в его захламленный «творческий кабинет». Юнис уже почти допила вино и теперь изобретала способ стереть пурпур с губ посредством пальца и прозрачного зеленого желе из тюбика.
— Это кадр из моего моноспектакля, — сказал Джоши. На Изображении в рамке он был в арестантской робе, а на шее у него висело огромное чучело альбатроса. Сейчас он выглядел на тридцать лет моложе, а Изображению лет десять, не меньше. Сбросил четыре десятка. Полжизни исчезло.
— Пьеса называлась «Материнские грехи», — подсказал я. — Очень смешная, очень глубокая.
— На Бродвее ставилась? — спросила Юнис.
Джоши засмеялся.
— Ага, как же, — сказал он. — Дальше этого мерзотного клуба в Деревне не прошла. Но мне плевать было на успех. Креативность, работа с сознанием — вот мой рецепт долголетия. Перестанешь думать, перестанешь задавать вопросы — подохнешь. Легче легкого. — Он потупился, видимо, сообразив, что это выступление продавца, а не вождя. При Юнис он нервничал — сразу видно. У нас в «Постжизненных услугах» нет недостатка в привлекательных женщинах, но от их повальной самоуверенности они все на одно лицо. Кроме того, Джоши всегда говорил, что пока бессмертие не «обеспечено железно», у него нет времени на романы.
— Это вы сами нарисовали? — спросила Юнис, показывая на акварель: на рисунке безымянная сила разрывала натрое обнаженную старуху, обвислые груди летели в разные стороны, и удерживал фигуру только темный холмик лобка.
— Очень красиво, — сказал я. — Просто Эгон Шиле.
— Это называется «Клеточный распад», — сказал Джоши. — Я нарисовал штук двадцать вариантов, и все совершенно одинаковые.
— Она немножко напоминает вас, — сказала Юнис. — Мне нравятся тени под глазами.
— Ну в общем… — сказал Джоши и застенчиво скрипнул горлом. Мне всегда было неловко смотреть на портреты его матери, как будто я зашел в ванную и застал собственную мать, когда она поднимала свою усталую корму со стульчака. — А ты рисуешь?
Юнис закашлялась. Появилась Улыбка Великого Смущения, и стыд высветил ее веснушки четким рельефом.
— Я училась, — еле выдохнула она. — В Элдербёрде. Курс рисования. Ничего особенного. Я не умею.
— Я не знал, — сказал я. — Что ты училась рисовать.
— Это потому что ты никогда меня не слушаешь, обормотина, — прошептала она.
— Я бы посмотрел на твои рисунки, — сказал Джоши. — Я скучаю по живописи. Она меня очень успокаивала. Можем собраться как-нибудь и вместе поучиться.
— Или можешь пойти на курсы в Парсонс, — предложил я Юнис. Я представил, как они вдвоем, живая и бессмертный, вместе создают что-то, Изображение, «произведение искусства», как раньше выражались, — и мне тотчас стало жалко себя. Ах, если б у меня была склонность к карандашу и краскам. Почему я обречен страдать от этой древнееврейской словесной болезни?