Читать «Супергрустная история настоящей любви» онлайн - страница 13

Южная луна, брюхатая и довольная, примостилась на раскидистых пальмовых листьях пьяццы Витторио. Иммигрантские толпы уже уснули после целого дня тяжелого труда или укладывали в постельки детей своих любовниц. Из пешеходов остались только стильные итальянцы, что нестойко расходились по домам после ужина; слышался лишь гул их раздраженных бесед и шипящий электрический грохот старого трамвая, что ползал по северо-восточному краю площади.

Мы с Юнис Пак шагали вперед. Ну, шагала она, а я скакал за ней вприпрыжку, не в силах скрыть радость: она ушла с вечеринки со мной. Пусть она поблагодарит меня за то, что спас ее от скульптора и дыхания его смерти. Пусть она узнает меня ближе, пусть опровергнет все гадости, которые скульптор наговорил о моей персоне, — мою якобы жадность, мое бескрайнее честолюбие, мою бесталанность, мое псевдочленство в Двухпартийной партии и мои планы на Каракас. Я хотел рассказать ей, что и сам в опасности, что выдра из Департамента возрождения Америки пометила меня за крамолу, а все потому, что я переспал с одной стареющей итальянкой.

Я оглядел убитый свитер Юнис — до неприличия свежее тело под ним жило, потело и, хотелось бы верить, желало.

— Я знаю хорошую химчистку, они умеют отчищать винные пятна, — сказал я. — Один нигериец, тут неподалеку. — Я подчеркнул «нигерийца» — вот, мол, как я лишен предрассудков. Ленни Абрамов, друг всех народов.

— Я волонтерствую в приюте для бездомных у вокзала, — сообщила Юнис — видимо, не просто так.

— Да? Фантастика!

— Ну ты и ботан. — И она бездушно рассмеялась.

— А? — спросил я. — Ой, ну извини. — Я тоже рассмеялся — мало ли, может, она пошутила, — но мне сразу стало обидно.

— ППУ, — сказала она. — ЯДМОСОВ. КППИСУКП. ПСЖО. Полный ПСЖО.

Ох уж эта молодежь с их аббревиатурами. Я сделал вид, что понял.

— Ну да, — сказал я. — МВФ. ООП. Иняз.

Она так на меня посмотрела, будто я псих.

— ПЕМ, — сказала она.

— А это кто? — Я представил себе высокого протестанта.

— Это значит, что я тебе «просто ебу мозги». Шучу, понимаешь?

— Ха, — сказал я. — Я так и понял. Правда. Что, с твоей точки зрения, делает меня ботаном?

— «С твоей точки зрения», — передразнила она. — Кто так вообще разговаривает? И кто носит такие туфли? Ты в них как бухгалтер.

— Я улавливаю гнев, — сказал я. Куда подевалась милая обиженная кореяночка, что была здесь три минуты назад? Я зачем-то выкатил грудь и встал на цыпочки, хотя и так был выше ее на добрых полфута.

Она потрогала манжету моей рубашки, пригляделась.

— Ты неправильно застегнул, — сказала она. И не успел я открыть рот, застегнула как надо и поправила рукав, чтоб он не топорщился на плече и над локтем. — Вот, — сказала она. — Так ты смотришься получше.

Я не знал, что сделать, что сказать. С ровесниками я точно знаю, кто я. Не красавец, но хоть прилично образован, неплохо зарабатываю, тружусь на переднем крае науки и техники (хотя с эппэрэтом обращаюсь не искуснее своих родителей-иммигрантов). На планете Юнис Пак все это явно не котировалось. Я какой-то доисторический пентюх.