Читать «ОН. Новая японская проза» онлайн - страница 200

В углу под столом валялись крошки вчерашнего яйца; их он аккуратно замел на газету. Тут же припомнился раздавленный острым каблуком желток и черный педикюр пятидесятилетней танцорки — Кадзама даже языком прищелкнул.

Интересно, эта истеричка приехала сюда одна или с мужем? Ему отчетливо привиделось, как господин лет шестидесяти — семидесяти прильнул губами к черным ногтям, толстый с лиловыми прожилками язык елозит между женскими пальцами; дама, подавшись вперед, следит за происходящим из-под опущенных ресниц. Придурки! Раз или два в год покупают себе «танцевальные туры», рекламой которых пестрят журналы, и едут на горячие источники. Для них это и светская тусовка, и место для знакомств.

— Эй, Кадзама! — опершись о колонну при входе в зал, Такэмура делает насколько боковых наклонов и продолжает: — Прошу повнимательней с полом. Вчера сначала щепка, потом это яйцо — уж ты меня извини, но яйцо тоже. Думаю, сегодня сестрички вряд ли пожалуют на танцы. Утром нагулялись. Вот и пусть отдохнут. Кстати, о бальных туфлях госпожи Сэйта. Мы на двадцати тысячах сошлись. Так что уж будь любезен… Мне, право, очень неприятно.

С этими словами он перешел к наклонам вперед, потом, щуря свои мышьи глазенки, приступил к упражнению для мышц шеи и плеч.

— И еще вон там, под гобеленом… метра на два левее… что это? Да-да, кривая такая царапина, потрудись зачистить.

Даже на расстоянии Кадзама ощущает запах мятных пастилок. Такэмура торопливо исчезает за колонной.

— Будет исполнено! — бурчит Кадзама и возвращается к работе.

Похоже, Ёсико решила, что им с сестрой не следует больше посещать танцевальные вечера. Хотя именно она была поначалу инициатором их вступления в танцевальный клуб «Сальвия» и привезла сюда сестру, надеясь, что танцы окажут благотворное воздействие на ее здоровье. Но Мицуко ухитрилась такое учудить, что весь вечер пошел наперекосяк. Надо же было Кадзаме это злополучное яйцо в зал принести!

— Господин Кадзама!

На этот раз Ёсимура пожаловала.

— Что за кошмар творился у нас утром! В конце концов сошлись на трех тысячах с каждого. Кругленькая сумма, нечего сказать!

Она стоит у входа в зал, руки заложила за спину и смеется. Видно, что недавно сделала себе макияж: до отвращения жирно поблескивает свежая губная помада, словно губы медом намазаны. На глазах — контактные линзы; сразу вспомнился портрет в рекламном буклете — там вообще вместо зрачков красные точки. И подпись: «Вы украсите собой танцевальный вечер в роскошном отеле „Мицуя“».

Кадзама с досадой помахал Ёсимуре рукой. Значит, четверо — Саваки, Танака, Хёто и Ёсимура — вместе должны заплатить двенадцать тысяч. Да еще туфли этой мадам с черным педикюром. Плюс двадцать тысяч.

В зал начинают вносить вино. Снегопад усиливается. Все никак не стемнеет: вечерние сумерки уравновешиваются снежной белизной. Но когда наконец зажигается свет, за окном уже совсем ночь. Тихонько толкая тележку по коридору, Кадзама поглядывает на снег за окном, думает, что послезавтра у него выходной. Он поедет домой, где в лавке торгуют соевым творогом тофу, и хорошо выспится в своей комнате на втором этаже, над кладовой. Впрочем, он об этом думает всякий раз перед выходными, но в конце концов никуда не едет, хотя до дому всего-то пять километров. Неохота вести машину по заснеженной дороге.