Читать «ОН. Новая японская проза» онлайн - страница 172

В первый и второй дни он, разлив воду в бутылки из-под сакэ, торговал ими на перекрестке в соседнем городке, но уже на третий день заказал добротные флаконы коричневого стекла и наклеил на них этикетки, на которых по красному фону золотыми знаками было написано «Чудо-вода». Он обзавелся и более приличной торговой точкой, сняв подходящее помещение на углу торговой улицы. Его магазинчик работал всего час в день, с семи до восьми часов вечера, но и этого оказалось более чем достаточно, весь товар распродавался меньше чем за полчаса. Люди, прослышавшие о чудесной воде, выстраивались в очередь сразу после полудня, пришлось даже ввести ограничения и продавать по одному флакону в руки, однако всем все равно не хватало, недовольные покупатели поднимали шум, не желая расходиться, Сэйю даже придумал давать им специальные купоны, чтобы хоть как-то отделаться от них. Он стал наливать во флакон в два раза меньше воды, одновременно увеличив цену тоже в два раза, но покупателей становилось все больше. Некоторые, исследовав содержимое бутылки и обнаружив там простую воду, пустили слух, что Сэйю шарлатан. Но старики, испытавшие на себе действие воды, стали поклоняться Сэйю как святому.

Спрятав деньги в сумку и налюбовавшись сберегательной книжкой, Сэйю самодовольно ухмыльнулся, но тут же подумал, что дело пора закрывать. Несомненно, в ближайшее время заявят о себе рэкетиры. Раза два к нему уже обращались жадные до сенсаций журналисты, и, пожалуй, самым лучшим выходом из создавшегося положения было перебраться на Хонсю, прежде чем его возьмет на мушку налоговая полиция или нагрянет инспектор из санэпидемстанции. К тому же вода из ноги Токусё текла все медленнее, в последние дни с трудом набиралось три ведра за день. Конечно, соблазнительно было, подняв цену, положить в карман еще миллион иен, но Лесная Мышь нюхом чуяла опасность. Сэйю боялся рэкетиров и налоговой полиции, но еще больше он боялся, что его разоблачит Уси. Стараясь, чтобы она ничего не заметила, он всячески сдерживал свои аппетиты.

«Еще три дня — и все, конец!» — Поставив перед собой такую цель, Сэйю положил сумку с деньгами под подушку и улегся, рисуя в своем воображении, как он обходит все турецкие бани от Хаката до Токио.

Прошло две недели с того дня, как у Токусё распухла нога. Стоял жаркий июль, пронизанный звоном цикад: их голоса то рассыпались мелкими брызгами, то обрушивались ливнем. Постепенно односельчане стали справляться о здоровье Токусё таким тоном, каким обычно справляются о состоянии прикованного к постели старика. Человек, из ноги которого текла вода, занял свое место среди прочих курьезов, о которых так любят посудачить деревенские жители, — вроде того, как кто-то выбил глаз живущей при храме красной змее или как бабка Макато дожила до ста десяти лет и у нее на лбу выросли рога. Случаи, конечно, из ряда вон выходящие, но по мере их удаления в прошлое, о них начинают вспоминать как о чем-то совершенно заурядном.