Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 88
Михаил Юрьевич Лохвицкий (Аджук-Гирей)
Бог весть с чего, возможно, от смятения, терзавшего меня, на ум пришла вдруг кощунственная мысль, и я, не совладав с собой, сказал Аджуку:
— Одни уезжают в Турцию, оставляя родную землю, другие умирают с оружием в руках, но есть ведь и такие, кто соглашается переселиться на отведенные им места. Не дальновиднее ли последние, не окажутся ли они в будущем мудрее нас, ибо хотя бы часть изъявивших покорность сохранит свои жизни и жизни своих потомков?
Я сказал «нас», дабы смягчить свои слова, но Аджук не обратил на это внимания. Подумав, он промолвил:
— Да, многие бжедуги, натухайцы и другие пошли за своими князьями туда, куда приказывали сардары царя. Кто знает, что станет с ними?
Даже орел, у которого самые острые глаза, не может разглядеть со своей высоты будущие лета и зимы. Мы, когда долго проживем на том свете, сами решим, кто был прав. Одни из нас могут сказать, что мы ошиблись, другие, возможно, скажут иначе... Твои слова о мудрости поднимающих руки ради жизни правнуков коварны. Кто может решить, когда выгоднее стать покорным, а когда остаться таким, каким были предки.
Раз став на колени, легко привыкнуть к ползанию, и тогда глаза у людей переместятся под подбородок, как у крота... Я знаю одно: человек должен защищать свою саклю, а народ свою землю. Так было, так есть и так будет!
Робость и растерянность мои пред жестоким ликом грядущего еще более усилились.
Я подошел к пушке Ильи, стоявшей на деревянном лафете. Возле нее лежала груда принесенных с реки, кругло обкатанных водой булыжников. А в ложбине между гигантскими дубами, возле небольшого костра, рядом с Салихом развалился сам Илья.
— Слыхал, Яков, — спросил он, — как я их раззудил? Прямь как осиное гнездо заворошились. Хошь, еще потеху устрою?
Он встал, подошел к краю обрыва и, приложив руки ко рту, зычно закричал:
— Эй, холуи барские! Пехота, несмазаны сапоги, кто воли хочет, к нам иди! Русских у нас до хрена, землю пашем, девок любим, а на царя Алексашку срем!
То, что он так кричал в сторону бивака, возле которого я совсем не давно изнывал oт переживаний, было по сердцу мне, и я, словно мстя себе, проговорил:
— Покрепче, Илья, покрепче всыпь им!
В биваке молчали.
Илья перевел дух и заорал снова. Он перебрал все внутренности Александра II, рожденного от дубины Николашки и стервы Шурки, заявил, что жена Алексашки немка Машка — гулящая и принесла ублюдков от разных отцов...
— Что он кричит? — спросил Салих.
Матерной ругани у шапсугов не было.
Я засмеялся и сказал:
— Алия дурно отзывается о царе и его семье.
В биваке вспыхнуло несколько огоньков, захлопали выстрелы.
— С с с, — пропела, уносясь куда то, пуля.
Илья заржал по лошадиному, в лагере отозвалось несколько коней.
Расхохотавшись, он вернулся к костру и проворчал:
— Я им до утра спать не дам. Оставайся со мной, Яков, баба моя бузы принесет, мясца, славно скоротаем ночку.
— Нет, мне домой, — сказал я.
Он загоготал.
— Позабыл, что ты только оженился. Ну, давай беги до своей зазнобушки. Гляди только, утром не проспи. Завтра кровавую жатву жать будем. Ох, и навалю же я на сыру землю солдатушек — бравых ребятушек!