Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 228

Он проснулся, когда солнце уже позолотило шлем Богатырь-горы. Волчонка рядом с ним не было. Чебахан о чем-то разговаривала снаружи с Самыром. За кладбищем звонко пели дрозды. В открытую дверь тянуло напоенной запахами трав прохладой. Озермес потянулся и снова подумал об отце. Почему он спросил, помнит ли Озермес свое возвращение из мектеба и как они странствовали вместе и про курганы и братства? Поднявшись, он не спеша оделся, рассмотрел рваную дыру в пузыре, потом вышел и окинул взглядом поляну. Чебахан стояла спиной к сакле у очага, пригнувшись к казану. Самыр при виде Озермеса бросил облизывать волчонка и завилял хвостом. На голове Мухарбека, подпрыгивая, чирикали два воробья.

Озермес обошел вокруг сакли и направился к кладбищу. Кабаньих следов нигде не было, на траве лишь валялись сорванные ветром листья и лепестки цветов. Земля у кладбища после ночного ливня парила, как закипающая в котле вода.

— Да будет твой день светлым! — поздоровалась Чебахан. — Что ты там ищешь?

— Да благословит тебя Тха! Мне показалось, что на исходе ночи тут пробежали кабаны. Может, их следы смыло дождем. А ты крепко спала и ничего не слышала.

— Разве что нибудь было?

— Да. Гроза, ливень. В саклю через окошко влетел посланный Шибле огненный шар. Наверно, его притянули ружье и кинжал*.

Глаза у Чебахан округлились.

— То-то в пузыре дыра. А я решила, что его порвало ветром. Как же я не проснулась?

— Не жалей, ты перепугалась бы. У меня, когда я увидел огненный шар, словно холодная вода потекла по спине.

— А я удивилась, почему Самыр и Хабек в сакле. Потом, когда вышла, угадала, что ты впустил их из-за дождя. Умойся, мясо скоро будет готово. Значит, к нам наведался сам Шибле? Как интересно!

— А если бы Шибле забрал нас к себе?

— Но не забрал же!

Глаза и губы ее смеялись.

Озермес заметил валяющееся на земле мокрое птичье перо и поднял его. Это было потрепанное черное, с белым кончиком, маховое перо коршуна. Повертев перо перед глазами, Озермес отбросил его и сказал:

— Белорукая, ты знаешь, о хороших снах не рассказывают, чтобы они сбылись, но я не могу не рассказать тебе — ночью, еще до огненного шара Шибле и ливня, ко мне приходил отец.

— Отец? — Улыбка сошла с ее лица. — Сам или душа его?

— У души нет тела, а я хорошо его видел.

— Значит, он жив!

— Но он не слышал меня. Мы разговаривали как бы про себя.

— Ничего не значит! Я уверена, что он жив...

Глаза ее снова засветились, но, подумав о чем-то, она умолкла и опустила ресницы.

— А... когда он явился?

Озермес усмехнулся.

— Семь братьев звезд были за горой, а я уже лежал на своей тахте. Ты спала, но, когда отец посмотрел на тебя, он что-то сказал, что, я не разобрал.

— Нечего смеяться надо мной, — с досадой сказала она, — я спросила просто так.

— Хорошо, не буду, — согласился он и направился к речке.

Где то, с журчанием, похожим на тонкий звон ломающихся льдинок, пел новый ручеек, а внизу, в овраге, булькала, перекатываясь через камни, вздувшаяся речка. Когда Озермес пригнулся к воде, перед ним плеснула хвостом серебристая форель. За речкой, подшучивая над Озермесом, по кошачьи замяукала сидевшая на кусте сойка. Вокруг были такие мир и покой, что он позабыл обо всех загадках и страхах минувшей ночи.