Читать «Закат и падение Римской империи. Том 6» онлайн - страница 263

Энтузиазм первых крестоносцев был явлением натуральным и понятным, так как в ту пору надежды были юны, опасности еще не были изведаны на опыте, а само предприятие было совершенно в духе того времени. Но упорство, с которым Европа возобновляла одно и то же предприятие, возбуждает в нас скорбь и удивление, доказывая нам, что постоянные неудачи никого ничему на научали, что для уверенности в успехе служили источником все одни и те же безуспешные усилия, что шесть новых поколений очертя голову устремлялись в открытую перед ними пропасть, и что люди всех званий жертвовали и общественными интересами и своим личным состоянием из-за безрассудного желания приобрести или обратно получить каменную гробницу, находившуюся в двух тысячах миль от их отечества. В течение двухсот лет, протекших со времени созвания Клермонского собора, каждой весной и каждым летом новые толпы воинственных пилигримов отправлялись на защиту Святой Земли; но семь великих военных предприятий, или Крестовых походов, были вызваны каким-нибудь приближавшимся или только что испытанным бедствием; народы подчинялись влиянию своих первосвященников и следовали примеру своих монархов; воззвания их святых проповедников воспламеняли их религиозное рвение и заглушали голос их рассудка, а между этими проповедниками монах или святой Бернард мог бы заявить притязание на самое почетное место. Почти за восемь лет до первого завоевания Иерусалима он родился в Бургундии от благородных родителей; когда ему было двадцать три года, он похоронил себя в монастыре Сито, который был основан незадолго перед тем и еще не пережил первой поры религиозного рвения; по прошествии двух лет он вывел оттуда третью колонию или дочь этого монастыря, поселил ее в долине Клерво, в Шампани и до самой смерти довольствовался скромным положением аббата основанной им самим обители. Наш философский век относится к заслугам этих духовных героев с пренебрежением слишком щедрым и неразборчивым. Самые незначительные между ними отличались до некоторой степени умственной энергией; они по меньшей мере стояли выше своих последователей и учеников, а в век суеверий они умели достигать той цели, которая преследовалась столькими соперниками. По своим проповедям, сочинениям и деятельности Бернард стоял много выше своих соперников и современников; его сочинения не лишены остроумия и красноречия, и он, по-видимому, сохранял столько здравого смысла и человеколюбия, сколько могло совмещаться с характером святого. Если бы он оставался мирянином, он получил бы седьмую часть небольшого наследства, а благодаря тому, что он принес обет бедности и покаяния, что он закрыл свои глаза перед видимым миром и отказался от всяких церковных должностей, он сделался оракулом Европы и основателем ста шестидесяти монастырей. Нестесняемость его порицаний, написанных в апостольском духе, наводила страх на монархов и на первосвященников; во время возникшего в церкви раскола, Франция, Англия и Милан обращались к нему за указаниями и подчинялись его решению; Иннокентий Второй отплатил ему признательностью за то, чем был ему обязан, а преемник Иннокентия Второго, Евгений Третий был другом и учеником святого Бернарда. Перед провозглашением второго Крестового похода он впервые приобрел известность миссионера и пророка Божия, призывавшего народы к защите Святого Гроба. На заседании парламента в Везеле, он проповедовал в присутствии короля и из его рук получили крест как сам Людовик Седьмой, так и французская знать. Затем аббат монастыря Клерво приступил к более трудной задаче: он попытался убедить и императора Конрада; флегматический народ, которому был незнаком язык проповедника, увлекся его трогательным тоном и горячей жестикуляцией, и все путешествие св. Бернарда от Констанса до Кельна было торжеством красноречия и религиозного рвения. Бернард превозносил свой собственный успех, благодаря которому Европа обезлюдела; он утверждал, что города и замки остались без жителей и высчитывал, что для утешения каждых семи вдов оставалось только по одному мужчине. Слепые фанатики желали выбрать его своим главнокомандующим, но перед его глазами был пример Петра Пустынника; поэтому он удовольствовался тем, что обеспечил крестоносцам божеское покровительство и благоразумно отклонил звание военного начальника, которое повредило бы его репутации святого и в случае неудачи и в случае успеха. Однако после бедственного окончания похода, аббата громко называли ложным пророком и виновником как общественных бедствий, так и гибели стольких людей; его враги торжествовали, его друзья краснели от стыда, а свое оправдание он написал не скоро и оно никого не удовлетворило. Он ссылался на исполнение приказаний, полученных от папы, много говорил о тайных путях Провидения, приписывал несчастье пилигримов их собственным грехам и скромно намекал на то, что его призвание было удостоверено видениями и чудесами. Если бы этот факт не подлежал сомнению, то аргумент св. Бернарда был бы совершенно удовлетворителен, а его преданные ученики, насчитывавшие от двадцати до тридцати чудес совершенных в течение одного дня, ссылались на происходившие во Франции и в Германии народные сходки, на которых эти чудеса совершались. В настоящее время им никто бы не поверил кроме обитателей монастыря в Клерво; но в сверхъестественном исцелении слепых, увечных и больных, которых приводили к человеку Божию, мы не в состоянии определить доли случайности, фантазии, обмана и вымысла.