Читать «Последний занавес» онлайн - страница 39
Найо Марш
— Пять лет назад, когда я увидела вас в ней, это было сильное впечатление.
— Я играл ее в шести разных спектаклях, и всякий раз выкладывался до конца. Никогда она не приносила мне несчастья.
— Я слышала, что среди исполнителей роли Макбета распространено суеверие. Нельзя цитировать пьесу, верно? — Трой внезапно подскочила к рисунку и стерла ногтем слишком жирную линию. — Вы тоже считаете, что это приносит беду? — рассеянно спросила она.
— Другим актерам — да, — очень серьезно ответил он. — Во время представления за кулисами всегда такая напряженная атмосфера. Люди нервничают.
— Не потому ли, что помнят о суеверии?
— Может быть. От такого ощущения не избавишься. Но мне эта пьеса никогда несчастий не приносила. — Голос его, секунду назад звучавший устало, окреп. — Иначе зачем бы мне выбирать для портрета именно эту роль? Так что нет, точно нет. А теперь, — сказал он, возвращаясь к своей величественной и сверхгалантной манере, — будет ли мне позволено хоть краем глаза взглянуть?
Нельзя сказать, что Трой была в восторге от этой идеи, и все же слегка протолкнула рисунок в проход и повернула его к нему.
— Боюсь только, пока мало что можно понять, — сказала она. — Это всего лишь нечто вроде общей идеи того, что я хочу изобразить.
— Ну да, ну да! — Он сунул руку в рубаху, извлек пенсне в золотой оправе, и мгновенно перед Трой вновь возник Макбет, только в очках, рассматривающий собственный портрет. — Умница, — сказал он. — Настоящая умница.
Трой отнесла рисунок на место, и сэр Генри медленно разогнулся.
— «Прочь, прочь, все это взято взаймы», — продекламировал он. — Мне надо переодеться. — Привычным жестом он поправил плащ, развернул плечи, перешел на освещенное место и прицелился кинжалом в крупный пустой холст. Голос его, словно специально поставленный для этого выступления, мощно разнесся под сводами театрика:
К счастью, Трой вспомнила следующую строку. Сэр Генри перекрестился и, минуя фигуры-манекены, зашагал к двери за сценой. Она захлопнулась за ним, и Трой осталась одна.
Она еще раньше решила сразу же перенести изображение на большой холст. Эскизов больше не будет. Время поджимало, а то, чего ей хочется, было уже и так ясно. С чем сравнить момент, подумала она, когда стоишь лицом к лицу с туго натянутым холстом и поднимаешь руку, чтобы нанести первый мазок. И. сделав глубокий вдох, она провела угольным карандашом по холсту. Он откликнулся, издав что-то вроде слабого барабанного звука. «Что ж, поплыли», — подумала она.
Прошло пятьдесят минут, и под пальцами ее начал формироваться ритм и материя рисунка. Она расхаживала взад-вперед, время от времени останавливаясь и нанося резкие удары острием угольного карандаша или проводя им по зернистой поверхности холста. Все, что Трой сейчас собой представляла, воплотилось в эту тонкую почерневшую ладонь. В конце концов она остановилась в десяти шагах от полотна и, выждав немного, закурила сигарету, взяла пыльную тряпку и начала обмахивать рисунок. На пол посыпалась угольная пыль.