Читать «Крестный отец Катманду» онлайн - страница 28

Джон Бердетт

— Вы женоненавистник?

— Ни в коем случае. Любой мог испытать на моем месте те же чувства. Скажем так: срез многогранного человечества, который она собой представляла, стал слишком однообразным.

— Весь род людской — разве настолько плохо? — прервал я его.

— По сути, я относился к ней снисходительно. И к остальным себе подобным. За исключением «одержимых убийством».

Мне часто приходится попадать в такую ситуацию: думаешь, будто просто болтаешь с человеком, а на самом деле приходится выслушивать его духовные откровения.

Тиецин наклонился ко мне и прошептал:

— Неужели вы в самом деле считаете, что в будущем только народы будут воевать друг с другом за истощающиеся ресурсы? Не будьте так наивны. Мы станем драться каждый против каждого за любой коммерчески жизнеспособный квадратный дюйм грязи. Мы уже сейчас так поступаем. Лишенные духовного вдохновения, деградируем. И возвращаемся не просто в состояние обезьяны — это было бы не так плохо. Мы опускаемся по спирали к самому началу эволюции. Такова наша награда. Как вам понравится превратиться в рабочую особь под номером десять миллионов двенадцать в термитнике?

Что-то в Тиецине было такое, отчего казалось, что он не просто разглагольствует, а читает написанный на небесах текст. Мне очень хотелось переменить тему разговора.

— Вы говорите по-французски?

— По-французски, по-английски, по-тибетски, на хинди, немного по-тайски. — Он запнулся. — И по-китайски. Если карма человека стать Первым Бездомным, приходится заниматься лингвистикой.

Я вспомнил, что выражение «Первый Бездомный» употребляется, когда говорят о буддийском монахе.

В ту минуту я впервые испытал чувство, которое потом много раз переживал, если дело хоть малейшим образом касалось Тиецина. Странное ощущение, что вот-вот упаду в обморок, а в момент потери сознания — прилив энергии к мозгу и возрождение в состоянии, которое можно охарактеризовать как высшую форму сознания. Я понял две вещи: во-первых, Тиецин поступал со мной так умышленно, и, во-вторых, истинным буддистам практика подобной власти строго запрещена.

Он посмотрел на меня с любопытством, а в это время точка концентрации моих мыслей парила где-то у меня над макушкой и сенсорное восприятие стало приятно смазанным, словно пять чувств больше ничего не значили.