Читать «Последняя банда: Сталинский МУР против «черных котов» Красной Горки» онлайн - страница 6

Позднее я увидела фотографии худенького, смуглого паренька с огромными глазами — он ворочал тачки с песком и камнями. Этот снимок был сделан на Беломорско-Балтийском канале Александром Родченко. Знаменитый авангардист сделал и другие фотографии: Степан в столовой для заключенных, он же — за игрой в карты и, неожиданно, — перед огромным холстом, с кистью в руке. А предыстория такова.

Беломорско-Балтийский канал притягивал не только заключенных, но и свободных художников и писателей. Максим Горький не раз посещал лагеря, начиная с Соловков, где ему довелось встретиться с филологом Дмитрием Лихачевым (будущий академик Д. Лихачев, которого содержали вместе с ворами и мокрушниками, написал в 1930 году, перед отправкой на Беломорканал, социально-психологическое исследование «Картежные игры уголовников»). А в 1933 году, когда Горький приехал на Беломорканал вместе с Александром Родченко, произошла его встреча с другим заключенным — Степаном Дудником. Он отбывал срок за многократное воровство.

Степан родился в Евпатории в 1913 году. Тиф и революция разбросали его сестер и братьев по стране, и мальчик остался сиротой. В голодные крымские зимы он ютился на улицах под железными бочками, в которых поддерживался огонь. Просыпаясь утром, он видел рядом с собой умерших беспризорников.

На время его приютил одноногий краснодеревщик, и Степан стал расписывать спинки кроватей крымскими пейзажами.

После объявления НЭПа, в 1921 году, в магазинах появилось все, но не для всех. Голодуха и бездомность продолжали убивать крымских жителей, особенно малолетних. Однажды за небольшое вознаграждение какой-то блатной попросил Степана влезть в форточку и открыть защелку. Так началось освоение им новой профессии, а потом и исправительных колоний. Феодосийская тюрьма. Симферопольская. Побеги, снова заключения. Много лет спустя жена Дудника Л. Антонова вспоминала его рассказ, как однажды в кабинете следователя на Лубянке он назвал себя другим именем (собственного он все равно не знал), но у следователя была прекрасная память, и он напомнил фамилию, под которой Степан проходил по делу год назад.

После очередного освобождения Степан решил уехать на Кавказ. Нужны были документы. Увидев на вокзале парня, внешне похожего на него, Степан профессионально вытянул у него билет профессионального союза (тогда паспортов еще не ввели) и стал на всю жизнь Степаном Ильичом Дудником.

На Беломорканал он попал в восемнадцать лет. Заключенные ворочали камни и взрывали гранитные скалы. Лагерный труд был настолько тяжкий, что Степан решился на побег. Но, добравшись до железнодорожных путей, он увидел пограничный пост с Финляндией и остановился. «Будь что будет, но за границей мне жизни нет», — подумал Степан и вернулся на стройку.

^{Во дворе тюрьмы. 1929}

Однажды прорвало дамбу, и, сколотив группу добровольцев, будущий художник опускался в ледяную воду и закрывал пробоину камнями. Стакана водки перед каждым погружением было мало, и Степана сразило воспаление легких. Во время болезни он увлеченно рисовал, и начальство поддержало его — не лекарствами, а честью выпускать стенгазету.