Читать «Собрание сочинений в двадцати шести томах. т.18. Рим» онлайн - страница 355

Глухим голосом, подавляя рыдания, Бенедетта гневно укоряла себя, возмущалась, как могла она, всегда благоразумная, рассудительная, так обмануться? Неужели мадонне, кроткой, милосердной мадонне было бы неугодно счастье влюбленных? Неужели ее огорчили, оскорбили бы их страстные объятия, их блаженство? Нет, нет! Ангелы небесные не плачут, когда любовники соединяются даже без церковного благословения, — напротив, они ликуют, они поют. Глупо, преступно отрекаться от любовных наслаждений, пока светит солнце, пока кровь бурлит в жилах.

— Бенедетта, Бенедетта! — звал умирающий, охваченный ребяческим страхом при мысли, что ему одному придется уйти во мрак вечной ночи.

— Я здесь, я с тобой, Дарио… Я иду!

Контессине показалось, будто служанка порывается встать с колен, чтобы удержать ее.

— Оставь, оставь, Викторина, теперь уже ничто на свете не удержит меня, ибо это сильнее всего, сильнее смерти. Какая-то сила толкает и влечет меня к нему. Я знаю, куда иду… Разве не поклялась я в тот вечер, когда его ударили ножом, разве не пообещала принадлежать только ему даже в могиле? Пусть он обнимет меня и унесет с собою! Даже мертвые, мы будем обручены, мы соединимся навеки!

Она склонилась над умирающим.

— Я с тобой, Дарио, я с тобой!

И тут произошло нечто неслыханное. В восторженном самозабвении, в пламенном порыве любви Бенедетта начала медленно раздеваться. Упал корсаж, обнажив белоснежные руки, белоснежные плечи; соскользнули юбки, и стройные босые ноги забелели на темном ковре; одна за другой спадали одежды, открывая нежную грудь, живот, бедра, блиставшие ослепительной белизною. Бенедетта сбросила все, вплоть до рубашки, с величавой, спокойной дерзостью, словно была одна в комнате. Она стояла обнаженная, чистая и девственная, как лилия, не ведающая стыда. Она озаряла мрачную спальню сиянием своего стройного, благоуханного тела, божественно прекрасного, как античная статуя: царственная шея, грудь богини-воительницы, гордая, изящная линия, сбегающая от плеча к ступне, округлые очертания бедер. И она была белее мрамора, белее голубки, белее первого снега.

— Я с тобой, Дарио, я с тобой!

Пьер и Викторина замерли на месте, ослепленные, потрясенные, как будто им предстало в сиянии славы божественное видение. Служанка не сделала ни малейшей попытки остановить порыв Бенедетты, объятая тем благоговейным страхом, какой вызывает безумие страсти и религиозный экстаз. Аббат оцепенел, склонившись в священном трепете перед величественным зрелищем. Ни одна нечистая мысль не коснулась его при виде снежной, лилейной наготы этой чистой, гордой девственницы, которая словно излучала сияние великой любви, горевшей в ее душе. Она казалась ему совершенным произведением искусства, изваянием гениального художника.