Читать «Простодушное чтение» онлайн - страница 155

Коллективный портрет погромщиков, отвязных молодых людей, выплескивающих молодую дурь в стычках со спецназом и сжигании машин, постепенно замещается в романе образом страдающего от неблагообразия жизни молодого человека. Санька – идейный борец, а не громила. Жесткость, почти жестокость действий «союзников» автор изображает как реакцию на жестокость милиции. Характерная для героя подробность – когда Саша узнал от друзей, что погром их показывали по телевизору, его

...

«передернуло. Это не очень приятно, когда несколько тысяч, быть может, сотен тысяч людей наблюдало твои… забавы…».

И эта судорога отвращения к самому себе дана не как форма мимолетного похмелья, – себя со стороны Саша видит постоянно:

...

«Саша кричал вместе со всеми, и глаза его наливались той необходимой для крика пустотой, что во все века предшествует атаке. Их было семьсот человек, и они кричали слово „Революция!“».

Необходимое уточнение: стилистика прилепинского повествования использует формы несобственно-прямой речи; Саша в романе является не только объектом, но и субъектом анализа; дистанция между автором и героем сокращена максимально, и использование автором интимного, домашнего имени Саша вместо отстраненного Александр или Санька как бы включает его, автора, в круг героев романа.

Автор настаивает с самого начала: слово «революция», которое выкрикивают «союзники», – это не очередная форма молодежного фрондерства. Революция – это они сами:

...

«…встал злой, весь состоящий из жил и костей, курил в тамбуре <…> Дым рассеивался, проявлялось в полутьме лицо, ясное, крепкое, сделанное из цельного куска <…> Саша вдруг ясно понял, что революция неизбежна. Смотрел в свое лицо и видел, как приближается она, несущая жуть и ярость, – и никуда не деться уже».

«Союзники» в романе считают, что других реальных политических сил у оппозиционной России не осталось. И считают так далеко не безосновательно, – скажем мы, – сегодняшняя оппозиция давно стала политическим театром, за всеми этими КПРФ, ЛДПР, «Яблоком», «Родиной» не может не мерещиться рука кремлевских кукловодов. В этом раскладе «союзники» (как и реальные члены НБП) – единственные живые политики, выполняющие в общественной и политической жизни функцию «бродила». Осознание этой исключительности и дает Саньке и его соратникам ощущение права на действие.

Содержание же своей революции герои романа определяют романтически-пафосными и предельно размытыми словосочетаниями: «жуть и ярость», «праведный беспредел» и т. п. То есть выбирается романтический, отчасти анархический, бакунинский образ: «дух разрушающий есть вместе с тем и дух созидающий», а отнюдь не образ тех революций, которые, по крайней мере изначально, осознавали себя актом созидания, высвобождения накопленной обществом потенции к развитию и соответственно выставляли – пусть предельно обобщенные, но наполненные тогда конкретным содержанием – программные лозунги («Свобода. Равенство. Братство» или «Вся власть Советам», «Земля крестьянам», «Мир народам»). Ну а какими будут первые декреты «союзников» после их победы? Что намерен созидать «Союз созидающих»? – как раз эта ключевая для описываемой в романе ситуации (да и для понимания характера героя) тема отсутствует напрочь. Только несколько громких и эффектных, как кажется «союзникам», лозунгов: «Любовь и война», «Вернем себе Родину», «Русским должны все, русские не должны никому»…