Читать «Хранители Кодекса Люцифера» онлайн - страница 281

Сначала Генрих воспринимал внимание мадам де Гиз, бывшей лишь немногим моложе его матери и строившей ему глазки, как комплимент. Она не отвечала его вкусам, но он был молод, обладал красотой воинственного ангела, а в мире, полном женского мяса, на каждую толстую старуху, желавшую позабавиться, приходилось пятеро стройных мальчиков, которые отпихивали друг друга, стремясь стать следующими. И если мадам де Гиз, столь опытная в топтании матрасов женщина, поддалась обаянию и любовному искусству Генриха, то он, пожалуй, мог гордиться собой.

Когда юный Валленштейн-Добрович прибыл в Париж, король Генрих IV был уже мертв, а процесс против его убийцы Франсуа Равальяка, школьного учителя из провинции, щел полным ходом. Через две недели после убийства приговор бы вынесен, и Генриха пригласили поглазеть на казнь из окон дворца де Гизов.

– Геник!..

Он вспомнил, что в день казни его сотрясала внутренняя дрожь. Быть свидетелем того, как палач вышибет стремянку из-под ног осужденного и он повиснет на веревке, как одним ударом меча отделит его голову от тела, – это что-то особенное. Среди молодых людей, на тот момент достигших совершеннолетия не было ни одного человека, кто ни разу не видел подобного зрелища. Однако ужасный способ умерщвления убийцы короля, согласно законам Франции, был кое-чем иным, и Генрих тогда не мог сказать, будет ли он в состоянии смотреть на длящуюся часами процедуру и при этом выдумывать остроумные экспромты. Тем не менее он прекрасно знал, что одно только присутствие вышеупомянутых дам лишит его возможности удалиться или продемонстрировать излишнюю чувствительность.

И все же кое-чего он не знал. Оказалось, что трепет его диафрагмы (честно говоря, трепет этот ничем не отличался от дрожи, которую ему суждено будет ощутить гораздо позже, рядом с библией дьявола) на самом деле был не страхом, а предвестником скорого пробуждения новых сторон его натуры.

Слуги провели его и неизвестного ему молодого француза, очевидно получившего аналогичное приглашение, в одну из комнат, окна которой выходили на Гревскую площадь. Молодые мужчины косились друг на друга подобно бойцовым петухам на арене, хотя конкуренция, в отличие от братского сотрудничества, была нежелательна. Пока площадь за окном наполнялась одновременно предвкушающей яркое зрелище и охваченной гневом толпой, которая оглашала криками каждый этап покаянного пути Франсуа Равальяка, Генрих постепенно осознавал, что от него ожидается нечто куда большее, чем просто высокомерно наблюдать за казнью. Через открытые окна он слышал, как Равальяк прошел первый этап своего пути – постоял на коленях в одежде осужденного на смерть перед собором Нотр-Дам и покаялся в недостойности своего поступка, держа в руках свечу весом в два фунта. Мадам де Гиз между тем тоже стояла на коленях и взвешивала в руках две свечи из мяса крови, а за ней внимательно наблюдала мадемуазель де Гиз.