Читать «Хранители Кодекса Люцифера» онлайн - страница 280

В течение последних дней он часто вспоминал Равальяка. Ведь все началось именно с казни Равальяка. Генриху казалось что эта история с Александрой рано или поздно кончится. Если бы ему удалось превратить девушку в жертву и совладать с ее невинностью, любовью и верой в него, тогда бы никаких сомнений в том, что Генрих фон Валленштейн-Добрович именно тот человек, каким он себя считал, не было. За прошедшие годы он лишь иногда сомневался в этом, но никогда так часто, как после своего знакомства с Александрой. Он пытался отбросить все мысли о том, что она поколебала его веру в себя самого.

– Что такое «равальяк»? – спросила Александра.

– Гм?…

– Ты прошептал «равальяк», – сказала она, – или что-то в этом роде.

Генрих пораженно уставился на нее.

– Равальяк, – ответил он после паузы, – убил французского короля. Это было восемь лет назад. Его звали Франсуа Равальяк.

«Резче-резче-резче», – охала рядом с ним мадам де Гиз. Он слышал тяжелое дыхание французского дворянина, который трудился над ней. Мадемуазель де Гиз, в тот момент партнерша Генриха (он предчувствовал, что скоро они снова поменяются – у француза, похоже, не хватало сил, чтобы удовлетворить ту похоть, которая в огромных количествах обитала в пышном теле мадам де Гиз), жалобно стонала, когда он сжимал ее тугие груди и вонзался в нее с такой силой, что у него уже болел член. Мадемуазель де Гиз, четырнадцатилетняя девица, была так же плотно сбита, как и ее мать, и Генрих отчаянно боролся с растущим желанием отхлестать ее по голому заду и потянуть за волосы. Она была мокрой от пота, такой же скользкой между ногами, как бочонок масла, и яички Генриха хотели побыстрее разрядиться, но он со сверхчеловеческим усилием сдерживал эякуляцию. Кровь шумела у него в ушах. Тем временем с площади, где приговоренный предавал душу Божьей милости, доносился тонкий, надрывный голос а смрад горящего мяса и серного огня все сильнее проникал через открытые окна.

Генрих невольно застонал.

– Твоя рана снова болит? – встревоженно спросила Александра и провела рукой по его лбу.

Отец Геника, старый Генрих, послал своего единственного сына на чужбину, чтобы он смог там перебеситься. На самом же деле мотив этого поступка нужно было искать в том, что он не доверял цинику, в которого с годами превратился его отпрыск, считавший одинаково нелепыми и католиков, и протестантов. Уже тогда старик строил планы, собираясь организовать типографию в своих владениях, чтобы распространять вдохновляемые католиками провокационные листовки против кайзера. Генрих-младший не особо опечалился из-за того, что должен покинуть родной дом. Он понимал, что связи доведут его до самого Парижа, к дому де Гизов, и что чем дальше он будет от проблем Богемии, тем лучше.