Контроль небрежно рвет билеты.Вхожу. И вот до самых глазНад желтым озером паркетаВеселым ветром плещет джаз.Льют электрические высиМолочный душ и дымный парНа шаг извилистый и лисийЛегко касающихся пар.И воздух, ломкий и неверный,Закруживает не спешаСредь скользких столиков таверныТебя, бессмертная душа!И этот зал, и люстры эти,И скрипок яростный приливНесут, жужжа, в мое столетьеТуманный, блоковский мотив.И вот над жаркой чашкой чая,В пару качаясь, как змея,Мне темным взглядом отвечаетВозникнувшая тень твоя…Розовощекие спортсменыГремели кружками о столИ клочья ноздреватой пеныСбивали пальцами на пол.И хохотали. И шумели.И шли за женщинами в круг,Ища в таком же ловком телеВеселых, временных подруг……А тень качалась и грустнела,У самых губ, у самых глаз…Тогда, пронизывая тело,Пропел смычок в последний раз…И разорвав оцепененье,В такой прекраснейшей тоске,Я это медленное пеньеЗанес на мраморной доске.И стулья завернувши боком,Я поклонился и ушел.Оставив объявленье: «СтолЗанят Александром Блоком».
1929. «Скит». Прага
ВЫХОД ИЗ КРУГА 3
Тридцатилетняя
Жизнь стала медленней и прощеИ в очертаниях скупей.Прощайте, голубые рощиНаивной юности моей.И оставляя птичью сетьДля тяжкой рукоятки плуга.Проходит снова жизнь по кругу,Чтобы сгорать — и не сгореть.И на пустынную дорогу,Огнем полуденным паля.Сквозь молчаливые поляВыводит вещую тревогу. Моя душа — остановись! Брось посох и сними котомку. И вот с травы сухой и ломкой Взгляни в сияющую высь. Там неизменно и высоко Путями призрачных орбит Плывут миры через зенит И возвращаются к истоку.Не падай в страхе на пески,Где тень полдневная длиннеет,Когда увидишь, как вискиОт легкой пыли побелеют. Не бойся и не трепещи В земном, слепом и темном теле С тобой любовь и радость пели. Как пели отроки в пещи…Благослови ж за эту третьЗемную, верную подругуИ жизнь, идущую по кругу,Чтобы сгорать — и не сгореть.
