Читать «Поэты пражского «Скита»» онлайн - страница 198

Сергей Милич Рафальский

Тихи и темноглазы облака; Твои глаза еще темней и тише. Я знаю, что дорога далека, И даже ты мой голос не услышишь. Я по ночам шепчу слова тебе, Которых даже ты понять не сможешь; Ты, в дыме верст, покорная судьбе. Сама на сон ласкающий похожа. И, как ребенок, я рассказываю сну. Когда он низко голову наклонит, Как ты приходишь в шорохе минут. Кладешь на сердце теплые ладони. Пусть стынут версты, пусть далек твой дом, Я жизнь покорно, радостно приемлю, Пока твоя любовь своим крылом Мне осеняет эту землю.

1938

ПАМЯТЬ О ПРАГЕ

Туманный город серебристых башен, Ласкающий, старинный, кружевной, Как детство, в жадной памяти украшен Почти немыслимой весной. Его торжественны седые своды И куполов зеленая парча. Спеша, толкаясь, убежали годы, Как школьники, в проулках топоча. И в час бессонницы, взволнованный и гулкий, Безмолвно вороша старинные листы, Опять я огибаю переулки, Пересекаю сонные мосты, Чтобы, минуя площади и парки, Тоску тугую утопив в слезах, В тенистой нише, где-нибудь под аркой Увидеть юности лукавые глаза.

«Вся моя жизнь»

Кирилл НАБОКОВ

ОХОТА

Я уплываю. Я вплываю в ночь          охотником за птицами и снами, — и мир дневной отступит тихо прочь,          ночь длинной тенью ляжет между нами. И тени, падая зигзагами, дрожат,          и воет зверь, луной обрызган рыжей, — голубоватый снег, и по снегу скользят          упругие, оранжевые лыжи. И птица раненая бьет крылом,          роняя кровь, глотая иглы стужи, — на белом снеге огненным пятном          застыл предсмертный, изумленный ужас. Снег бьет в лицо. Стремительно бегу,          весь мир вокруг задохся в снежном плаче, — и черной тенью, глыбами в снегу          встают из леса сумрачные дачи. Я возвращаюсь в полутьме домой,          и мир дневной уже в окно стучится, — и вот летит, подстреленная мной на белом снеге, огненная птица.

«Воля России». 1931. № 1–2

«Ночь падает тяжелой гроздью звезд…»

Ночь падает тяжелой гроздью звезд, а день гудками и стальным стенаньем, и вянет мир веселых, нежных роз от электрического тусклого сиянья. Как двойственный понять союз, двойного мира чуткое вращенье, по небу черному бегущее виденье, и плач, и смех, и шепот муз?..

«Воля России». 1931. № 1–2

ГРОЗА

Молчание перед грозой. И вдруг              прорвавшееся оцепененье. Так начинается. Так крепнет звук              дождя. Так тенью              все застилается вокруг. И каплет с крыш. Растут бунты,              и, соумышленница бури, в дрожаньи капель проступаешь ты,              предвестница грозы в лазури. И хлещет ветер в темноте. Но вот              желтеющее полыханье, — дома, деревья, целый мир встает              в мигающем, как сон, сознаньи. Пока, шагая напролом,              через мятущиеся своды союзником не вступит гром              нас обступающей свободы. Тогда, ворвавшись в голоса,              лиловой молнией отметин, раздвинет гулом небеса              идущее, как гром, столетье.

«Скит». I. 1933