Читать «Продавец прошлого» онлайн - страница 10

— Целомудрие — ненужная агония, парень, я с удовольствием вам помогу.

Я представил ее себе с моим отцом в душном сумраке этой самой комнаты. Это было молнией, прозрением, я увидел, как она, умноженная зеркалами, выскальзывает из платья и обнажает грудь. Увидел ее длинные бедра, почувствовал их жар и увидел отца, его сильные руки. Услышал его смех зрелого мужчины, сопровождаемый хлопаньем о ее кожу, и пряное словцо. Я проживал это мгновение тысячи, миллионы раз с ужасом и отвращением. До самого последнего своего дня.

* * *

Иногда мне вспоминается печальная стихотворная строчка, автора которой я не помню. Возможно, она мне приснилась. Может быть, это припев фаду, танго, самбы, которую я услышал в детстве: «Нет ничего хуже, чем никогда не любить».

В моей жизни было много женщин, но, боюсь, ни одну я не любил. Не испытал страсти. Как, вероятно, того требует природа. Я думаю об этом с ужасом. Мое нынешнее положение — есть у меня такое подозрение — это наказание, ирония судьбы. Может, оно и так, а может, это было сделано просто ради развлечения.

Рождение Жузе Бухмана

На этот раз иностранец дал знать о себе, прежде чем появиться — позвонил, — и у Феликса Вентуры было время подготовиться. В половине восьмого он был уже разодет, будто на свадьбу, — словно жених или отец жениха: в светлом парусиновом костюме, на котором сиял, как восклицательный знак, алый шелковый галстук. Костюм перешел к нему по наследству от отца.

— Вы кого-нибудь ждете?

Он ждал его, иностранца. Старая Эшперанса оставила уху на плите, чтобы не остыла. Она купила ранним утром замечательного морского карася, прямо у рыбаков с Острова, да еще пяток копченых сомов на рынке «Сан-Пауло». Кузина привезла ей из Габелы душистых ягод жиндунгу — «огня в твердом состоянии», объяснил мне альбинос, вместе с маниокой, сладким картофелем, шпинатом и помидорами. Стоило Феликсу поставить супницу на стол, по гостиной поплыл густой аромат, жаркий, как объятие, и впервые за долгое время я пожалел о своем нынешнем состоянии. Я тоже был бы не прочь сесть за стол. Иностранец ел с видимым аппетитом, словно вкушал не упругую мякоть карася, а всю его жизнь: годы и годы скольжения среди неожиданного взрыва косяков, водоворотов, толстых нитей света, в солнечные дни отвесно падающих в голубую бездну.

— Интересное упражнение, — сказал он, — попытаться взглянуть на события глазами жертвы. Взять, к примеру, рыбу, которую мы едим… замечательный карась, не правда ли?.. Вы пробовали взглянуть на наш ужин с его точки зрения?

Феликс Вентура посмотрел на карася со вниманием, которым до сего момента не удостаивал бедную рыбу; затем в ужасе отодвинул тарелку. Собеседник продолжил есть в одиночку.

— Полагаете, жизнь просит у нас сочувствия? Не думаю. Жизнь просит нас насладиться ею. Вернемся к карасю. Представьте себя на его месте, что вы предпочтете: чтобы я вас съел с неудовольствием или с радостью?