Читать «Камень преткновения» онлайн - страница 171
Анатолий Дмитриевич Клещенко
В кубрике уже успели накурить — под стать туману.
— За знакомство! — поднимая стакан, предложил коренастый, нерусского вида парень, когда все собрались вокруг стола.
Щедро разбавленный водой спирт даже не обжег гортани, и Генка молодецки обтер губы рукавом, отказываясь от закуски. Отказался и от второй стопки: не так много выпивки у ребят, чтобы обижать их. Видимо, об этом же подумал и Петр, но уже после второй чарки, когда заговорили чуть громче.
— У меня баба брагу вчера подмолаживала, — вспомнил он. — Как, мужики, насчет бражки?
— Нам хоть солярка, лишь бы с градусами, — тряхнул чубом моторист.
— Генка! — окликнул Петр. — Ты бы велел Клавке в жбан нацедить браги!
Генке не хотелось таскаться с этим проклятым жбаном мимо лаборатории, но не пошлешь же Петра к черту?
Брага оказалась забористой. Клавка, жена Петра, научилась ставить брагу у Генкиной матери, а та свое дело знала! Скоро за столом заговорили и вовсе громко, кто-то попробовал даже запеть, и Петр сказал вскользь:
— Неохота за гармошкой идти… Да и домой пора, дела есть.
— Играешь? — спросил его парень, первым заговоривший давеча насчет рыбы.
— Могу…
Как и все, захмелевший немного, парень вдруг ткнул Генку в грудь распущенной безвольно ладонью и сказал:
— А ну, встань!
Генка, недоумевая, поднялся. Тогда парень откинул крышку рундука, служившую одновременно скамейкой, и поставил на угол стола укутанный байковым одеялом аккордеон.
— А на этом? Можешь?
Выпутывая инструмент из одеяла, он смотрел на Петра, явно хвастаясь, упиваясь мерцанием перламутра и блеском никеля. Генка тоже полюбовался аккордеоном, а переведя взгляд на связчика, увидел, что тот как-то по-необычному щурит глаза, словно блеск инструмента слепил его.
— Можешь или не можешь? — настаивал хозяин аккордеона.
— Строй не тот, парень! — сказал наконец Петр. — А ты можешь? Рвани!
Парень пошатнулся и стал пеленать инструмент в одеяло, выскальзывавшее из непослушных пальцев. Не поднимая головы, рассказал:
— Я на нем совсем не могу. Он мне… после братухи остался. Братуха весной в Красноярске помер.
И тогда Петр совсем трезвым, жестким голосом предложил:
— Продай!
— Не… — покачал головой парень. — Братухина память. Сам играть выучусь.
Какое-то мгновение Петр продолжал смотреть на него все еще прищуренными глазами, а потом усмехнулся только одним ртом и, отворачиваясь, сказал беспечно:
— Хозяин — барин!.. Так что, хлопцы, маловато все же? Может, сгонять в леспромхоз еще за половинкой?
Старшина катера, тот, что пил «за знакомство», через мутное дно стакана глянул на иллюминатор. Тяжело поставив стакан, уронив голову, вздохнул. Остальные, как один, стали закуривать, а моторист по-приятельски объяснил Генке так громко, что услышали все, конечно:
— Амба, братишка! Теперь на сухом пайке поплывем. Это мы калым пропивали за трех пассажиров и за аккумулятор. Лишний аккумулятор был, понимаешь?
— Ладно уж, — поднимаясь, сказал Петр. — Принесу вам еще бражки. Напоследки. — И, забрав пустой жбан, легко одолел трап. На мгновение плечи его заслонили уже не затянутое туманом небо над люком, потом громыхнула палуба.