Читать «Stalingrad, станция метро» онлайн - страница 68

«SAN DIEGO»

Вряд ли ты когда-нибудь увидишь Сан-Диего, еще одна низкая мысль.

Совершенно невозможно определить, сколько ему лет — сорок, пятьдесят, шестьдесят? Нельзя также сказать, красив он или безобразен. Насколько красив или безобразен может быть человеческий череп? Только антропологи в курсе дела, а для неискушенного человека все черепа — на одно лицо. Из положительных моментов: череп все же прикрыт кожей и какими-никакими мягкими тканями. На общем фоне выделяются глаза, слишком живые и подвижные для такого немощного лица.

— Ну вот, знакомься. Это Элизабэтиха. Очень милый человек. Будет тебе помогать, то-сё, пятое-десятое, — Наталья Салтыкова подтолкнула Елизавету чуть вперед. — Думаю вы подружитесь.

— Не смеши, — слишком живые глаза потоптались на Елизавете не дольше двух секунд и снова понеслись вскачь — к облакам и крышам.

— Я серьезна, как никогда. Элизабэтиха официально прикреплена к тебе с сегодняшнего дня, так что не рыпайся. Либо она, либо сдохнешь в своем клоповнике в одиночестве, на радость Элтону Джону. Ну, не капризничай, не будь мудилой. Говорю же — вы подружитесь.

— С этой херней хромой? Югославским наивом?

— Почему это я хромая? — обиделась Елизавета. — Я совсем не хромая. У меня с ногами все в порядке.

— Это он образно, — попыталась успокоить Елизавету Праматерь. — Дядя шутит.

— Дядя не просто шутит, — губы у Елизаветы задрожали. — Дядя не в адеквате.

До Ильи все потенциальные подшефные относились к ней благосклонно и даже слегка заискивали, поили чаем, киселем и морсом. От этого типа чая не дождешься, одни только беспочвенные оскорбления. Наверняка, не последние. И что такое «югославский наив»? И почему именно югославский, а не какой-нибудь еще — албанский, греческий?

— Ты все-таки сука, Акэббно. Прекрасно знаешь, что жить мне осталось недолго…

Илья произнес это таким будничным тоном, что Елизавета поежилась. Но с Праматерью подобные штучки, видимо, не проходили. Она рассмеялась — безжалостно, уничтожающе:

— Знавала я задохликов, которые не один десяток лет ныли, что вот-вот в ящик сыграют. И что ты думаешь? Все здоровые и цветущие, которые ни на что не жаловались… уже давно померли, а задохлики до сих пор небо коптят. Так что заткнись, не мельтеши, надоели эти твои хули-люли семь пружин про близкую кончину.

— …жить мне осталось недолго, — упрямо повторил Илья. — И хотелось бы провести последние дни в покое. В окружении прекрасного. Прекрасных лиц в том числе. А ты кого мне привела?

— Ну извини, — видно было, что Праматерь разозлилась по-настоящему. — Брэд Питт просил не сердиться, но подъехать к тебе не сможет. Орландо Блум тоже занят. Киану Ривз — на рыбалке. Джон Траволта жиры отсасывает. У Дэвида Бэкхэма игра за сборную. Только она, — кивок в сторону Елизаветы, — и осталась.

— Пошла ты…

Лучше бы Илья этого не говорил. Наталья Салтыкова наклонилась над креслом и приподняла несчастного доходягу за воротник халата. Примерно так, как третьего дня приподняла над землей Елизавету Гейнзе.