Читать «Бог, страх и свобода» онлайн - страница 125

Собственно, стремление к некоей пока еще плохо обдуманной и неясно рисующейся правильности жизни и стало на первых порах главной объединяющей идеей для населения России. Теракты, взрывы, пожары и иные катастрофы на суше, на море и в небесах, которыми так богаты были последние годы, тогда никто не мог предугадать, а тем более — предположить в ходе рассудительного рассмотрения ситуации. Хотя задним числом понятно, что многое из нынешнего уже тогда намечалось. Но задним числом — не считается.

А тогда — как бы в противовес бурной ельцинской семилетке от путча до дефолта — захотелось жить по плану.

5.

План — это, говоря иными словами, проект. Выше я говорил о двух разновидностях национальной идеи — Идея-Представление (кто мы, откуда и как) и Идея-Проект (что делать).

У модного ныне словосочетания «национальный проект», в свою очередь, тоже есть два значения. Первое, весьма распространенное во всем мире — некая крупная экономическая (чаще всего строительная) затея в небогатой стране. Например: «строительству данного моста (канала, дороги, завода и т. п.) присвоен статус Национального Проекта». Собственно, именно такими национальными проектами-символами в начале советской индустриальной эры были Днепрогэс и Магнитка, а в конце ее — БАМ. Только назывались они ударными стройками.

Но есть и другое значение — именно как масштабный план развития страны, как национальная идея, обращенная не столько на понимание, сколько на (пере)осуществление своей страны и ее народа. Автор этих строк первым употребил слова «национальный проект» в таком смысле — да и вообще, кажется, впервые заговорил о национальном проектировании. Должен признаться, что я лишь переформулировал тезис одного британского исследователя, приведенный в статье Виктории Коротеевой. А именно: «Английский исследователь Брайан Барри (1996) убедительно показал иллюзорность понятия „коллективная цель“ для Великобритании <…>. Между 1880 и 1960 годами Британская империя предлагала некоторую глобальную историческую идею, однако у нее нет наследников. Самое большее, что можно сказать: коллективный проект британцев состоит в том, чтобы отыскать этот коллективный проект» (Существуют ли общепризнанные истины о национализме. «Pro et Contra», 1997, № 2 (3)).

Речь шла о «коллективном проекте» — я дерзнул переименовать его в «национальный проект». В марте 1998 года я писал:

«…своеобразие национального проекта зависит не от доброй воли властей или умственного усердия мыслителей, а от уже сложившихся политических институтов.

Сначала появляется институт. Конечно, он не с неба падает, а возникает в результате сложного, но зачастую случайного взаимодействия сил и интересов — как, например, нынешний российский институт президентской власти. Потом развивается социальное действие, направленное на максимальное использование этого института. Потом вырабатывается соответствующий дискурс как некое внутри себя логичное рассуждение — чтобы был возможен адекватный разговор по поводу института и связанных с ним социальных действий. И только потом появляется Идея-Проект, суммирующая все это в общедоступном и по возможности воодушевляющем тексте. Тут-то и приходит очередь специально приглашенных интеллектуалов.