Читать «Бог, страх и свобода» онлайн - страница 124

Но, как мы помним, нацию порождает согласованное представление об отечестве, о стране как некоей отдельности, как о мирополитической единице. С отдельностью, как мы видим, есть проблемы. В самом простом смысле — территориальном. Вообще Россия — страна крайне неудобная для себя самой. Все ее силы и средства уходили и уходят на удержание территорий. Сюда относятся и охрана границы, и необходимость заселять и осваивать безлюдные и малопригодные для жизни районы, и пресловутое сверхдорогое «транспортное плечо». Вообще неудобно жить в поясе территорий если не спорных в строгом международноправовом смысле, если не впрямую угрожаемых в смысле агрессии или массированной несанкционированной миграции (хотя такие тоже есть), то отчасти как бы сомнительных, растушеванных в смысле представлений народа о своей территории.

Есть проблемы и с пониманием мирополитической роли страны. Ни правящая элита, ни интеллектуалы так и не ответили на главный в этом смысле вопрос. Является ли Россия европейской державой (как наказала матушка Екатерина) или же мы скифы азиатские? Сдается, что пока и элите, и интеллектуалам, и вообще образованному сословию нравится сидеть между двумя стульями. Дело житейское. Бывает, что человеку удобнее работать на двух работах, чтобы каждый работодатель знал, что он не единственный кормилец и благодетель. Но так не может быть всегда — и у отдельного ловкача, и тем более у страны в целом. Время, когда Россия вовсю использовала выгоды своей мирополитической неопределенности, заканчивается.

Народ сплачивает беда. Но не любая, а только та, перед которой все равны. Октябрьский переворот разобщил население России и не дал возможности склеить его в нечто единое в новых-старых границах социалистического отечества. Нации не получилось — да и не могло получиться в ситуации великого сословного передела, когда, по точным словам Ивана Солоневича, была сделана ставка на сволочь. Как-то сплотить бывшую империю смогла сталинская национальная политика — те самые сведенные в иерархию политизированные этносы. Узаконила власть большевиков Великая Отечественная война — всеобщая беда и тотальная угроза. Однако русский патриотизм, сработавший на поле боя, не мог — да и не смог бы без коренной реконструкции СССР — сработать в национальном строительстве.

Смешно, наверное, сравнивать с величайшей войной так называемый дефолт августа 1998 года, но он стал для новой России той самой сплачивающей бедой. Обрушение финансовой системы ударило практически по всем людям. Одни потеряли громадные состояния, другие — скромную, но достойную зарплату. Все потеряли веру в наступившую прекрасность (или, как минимум, устойчивость) жизни — и своей собственной, и национальной. После первых пореформенных пиров наступило некое отрезвление. Так сказать, утро туманное. В такую пору в голову лезут мысли о будущем. Хочется начать новую жизнь. Правильную.