Читать «Пенелопа и Одиссей. «Жди меня...»» онлайн - страница 129

Одиссея почему-то больше всего заинтересовал вопрос молодости. Телемах охотно объяснил:

— Все говорят, что Пенелопа не стареет из-за помощи Афины, а она просто сама красивая и о внешности заботится. — Царевич вздохнул. — Такой жены мне не найти…

— Отыщем, — пообещал Ментор голосом Афины.

Почти до утра они вспоминали события прошедших лет на Итаке, снова и снова обсуждали (и осуждали!) действия и отсутствие Одиссея, возвращались к разумности Пенелопы.

— Если мать быстро закончит покров, значит, придумает что-то другое. Хотя эти женихи уже надоели.

— Так к чему терпеть? — не выдержал Одиссей.

— А что делать? Мужа нет, Пенелопе останется или выбрать кого-то из этих обжор, либо отдать Итаку Евпейту.

— Почему Евпейту?

— А кому еще? Он самый сильный.

— А ты?

— Я несовершеннолетний, потому мать и тянет. Все ждет, что либо Одиссей вернется, либо я повзрослею. Только двадцать лет прошло, а отца все нет…

Одиссей вдруг резко поднялся и пошел прочь от костра.

— Куда это он?

— Пусть погуляет… А ведь это и есть твой отец, Телемах.

Царевич вытаращил глаза на Ментора, попытался проглотить вставший в горле ком и тут заметил женские сандалии на ногах у наставника! Подняв глаза, он встретился с синим взглядом Афины.

— Богиня…

— Отцу надо помочь не наделать глупостей во дворце.

— Я не узнал отца?

— А как ты мог узнать? И он тебя тоже…

Утром в город отправились отдельно.

Глядя вслед Одиссею, Евмей даже прослезился, вспоминая, как маленький царевич воспитывал своего Аргуса, пытаясь внушить, что он не овца. Не признался, что это он… Не доверяет? Пусть уж, даже будь Одиссей в женском обличье, Евмей душой бы узнал.

— И богиня, которая Ментором прикидывается, тоже чудная. Другие в лебедей там норовят, Зевс вон в быка, а Афина и в мужика не брезгует, только сандалии никак переобувать не желает, у нее, видишь ли, ножки нежные. Кто поумней, по сандалиям и распознают богиню…

Не хочет Одиссей признаваться, пусть не признается. Телемаху-то открылся, сын отправился за отцом в темноту, долго о чем-то договаривались, но вернулись вместе и довольные друг дружкой. Это хорошо, слишком трудно на Итаке, чтобы сейчас еще отцу с сыном ссориться, Пенелопе, бедняжке, и без того досталось, ни одна женщина столько не вынесла, сколько их царица. А какой была красавицей, такой и осталась. И Телемах прав, никто ей не помогает, разве что старая Эвриклея, но эту ведьму-то богиней даже у самого большого льстеца язык не повернется назвать, хоть все божественные сандалии на себя напялит.

Мысли Евмея перекинулись с Одиссея и Афины на Эвриклею. Он всегда ругал Эвриклею, даже мысленно, когда никто не слышал, но как раз это и было главным доказательством любви свинопаса к няньке.

Меряя шагами тропинку к городу, Одиссей ворчал:

— Женихов развела… одного мужа ей мало, сто восемь человек…

Идущая впереди все еще в образе Ментора Афина усмехнулась: