Читать «Чудовища были добры ко мне» онлайн - страница 109
Генри Лайон Олди
Когда рассветет.
Янтарь кричал. Требовал. Умолял. Дергал нить так, что бусинка еле удерживалась на месте. Эльзу била мелкая дрожь. Несмотря на холод, лоб усеяли капли пота. Пальцы тряслись, будто ветки в бурю. Ноги приплясывали на месте. Все лицо начинало гримасничать, отчего боль грызла подсохшие ссадины – и вдруг становилось глиняной маской. Лишь, ухмыляясь, дергался уголок рта. Это напоминало припадок ясновиденья. Эльза – ворон и собака – видела, как идет по заснеженной дороге. Слышала, как хрипит от усталости. Пальцы мороза шарили под одеждой. Тупой удар – это она упала на колени. Еще один – на бок. Иней сединой лег на прядь волос, освободившуюся из-под шапки. Ребенок в утробе. Птенец в яйце.
Тепло. Тихо.
Навсегда.
Помраченный рассудок был не в силах истолковать эти простые знамения. Их толковала животная сущность сивиллы. Природа зверя знала: от
Бессилие.
Она упала в замызганном тупичке. Зима, и та отступила подальше, бессильна перед вонью помоев. В миг падения вторая Эльза – возможность и шанс – шагнула вперед, за грань происходящего здесь и сейчас. Осмотрелась, разрешила: падай. Безопасно. Женщина свернулась калачиком, и ей стало тепло. Свора псов, которая до сих пор тащилась за ней, окружила Эльзу. Сомкнулось кольцо жилистых, лохматых тел. Жаркое дыхание паром вырывалось из дюжины глоток. Ворча, взвизгивая, собаки легли рядом. От них разило псиной. Уже проваливаясь в сон, сивилла подгребла к себе огромного, темно-рыжего кобеля. Обняла, как любовника на ложе. Нос зверя ткнулся ей в ухо. Влажный язык лизнул клочья кожи на скуле.
Эльза благодарно фыркнула в ответ.
Утром собаки ушли. Какое-то время Эльза шла следом, повинуясь инстинкту более древнему, чем зов янтаря, но вскоре отстала. Янтарная нить сделалась тоньше, зов был едва слышен. Рыская в поисках места, где медовый звон звучал бы яснее, сивилла выбрела к жаровням колбасника. Запах чуть не свел ее с ума. Утрата разума во много раз усилила обоняние несчастной. Шкворчание говяжьей кишки в лужице растопленного сала. Аромат горячего ливера. Мисочка с толченым чесноком. Женщина была готова с рычанием кинуться на колбасника. Опрокинуть навзничь, вцепиться в добычу – кольцо колбасы? глотку торговца?! – и броситься наутек… Озноб встряхнул Эльзу. Скомкал лицо, как тряпку, дикой игрой мышц. Сивилла сделалась похожа на дряхлую старуху: подбородок дрожит, слюна течет изо рта. Вторая и третья Эльзы – случай и выбор – отделились от первой, которая крыса и кот. Вторая, себя не помня, кинулась на торговца – и была сбита наземь сильным ударом кулака. Злой с похмелья, держа в памяти обиду на жену, отказавшую ночью пьянице-мужу, колбасник топтал грязную побирушку ногами. Под его пинками вторая Эльза таяла, исчезала, завершалась. Третья поступила иначе, осторожней. Ковыляя мимо жаровен, она улучила момент, когда мужчина полез в сумку, достал оплетенную бутыль и, охая, стал хлебать мутный капустный рассол. Рука этой, хитрой Эльзы метнулась к корзинке, где ждал поцелуев огня запас мерзлых колбасок. Пальцы сомкнулись на верхней, кровяной толстушке. И вновь пальцы сомкнулись – хватка торговца на запястье воришки. На сей раз мужчина поступил добрее. Он всего лишь плеснул третьей Эльзе рассолом в лицо. Кислая, резко пахнущая жидкость попала в глаза, стекла по раненой щеке. Третья Эльза закричала, исчезая во мгле несбывшегося…