Остановись у палаток, развалины обрыдай,Стенам обветшалым вопрос вековечный задай;Узнай ты у них, где твоих ненаглядных шатры,Где след их в пустыне, поклажа, стада и костры.Все словно бы рядом, но это всегдашний мираж:И пальмы, и люди, и груды лежащих поклаж.Все так далеки, а пустыня окрест горяча,Они на чужбине кочуют у чудо-ключа.Я ветер восточный спросил: «О, скажи, задувавший с утра,Где встретил ты их — на пути или возле шатра?».И ветер ответил: «Они на вершине холмаПоставили нынче свои кочевые дома.Они над любимой раскинули полог цветной,Чтоб ей не во вред оказался полуденный зной.Верблюдов усталых уже разгрузили они.А ты собирайся! Седлай! Разыщи! Догони!Когда же устанешь гостить по заезжим дворам,Когда поплутаешь по долам, пескам и горам,Тогда их стоянку почует замученный конь —Увидишь костер их, похожий на страсти огонь.Седлай! Собирайся! Ты страстью великой объят.А страхи пустыни пред нею беспомощней львят!».
4
Из-за томной, стыдливой и скромной я тягостно болен.Вы сказали о ней — я утешен, польщен и доволен.Стонут голуби горько в полете крутом и прощальном;Их печали меня навсегда оставляют печальным.Мне дороже всего это личико с мягким овалом,Среди прочих красавиц сокрыто оно покрывалом.Было время, глядел я влюбленно на это светило,Но оно закатилось, и душу печаль помутила.Вижу брошенный угол и птиц, запустения вестниц;Сколько прежде в шатрах я знавал полногрудых прелестниц!Жизнь отца своего я отдам, повинуясь желанью,Повинуясь пыланью, в душе моей вызванном ланью.Мысль о ней в пламенах, осиянная сказочным светом.Разгорается свет — и пылание меркнет при этом…О друзья, не спешите! Прошу вас, друзья, не спешите!У развалин жилища ее — вы коней вороных придержите!Придержите, друзья, скакуна моего за поводья,Погорюйте со мною, друзья дорогие, сегодня!Постоимте немного, оплачем мою неудачу,Или лучше один я свою неудачу оплачу!Словно стрелы каленые, выстрелы яростной страсти,И желания меч пересек мое сердце на части.Вы участьем меня, дорогие друзья, подарите,Вы отчасти хоть слезы мои, дорогие друзья, разделите!Расскажите, друзья, расскажите о Хинд и о Лубне!О Сулейме, Инане и Зейнаб рассказ будет люб мне.А потом, когда станем блуждать, как блуждали доселе,Расскажите о пастбищах тех, где резвятся газели.О Маджнуне и Лейле скажите, мое утоляя пыланье,Расскажите о Мей и еще о злосчастном Гайляне.Ах, сколь длительна страсть к той, которой — стихов моих четки,Россыпь слов, красноречье и доводы мудрости четкой.Родовита она, ее родичи царского сана,Властелины великого града они Исфахана.Дочь Ирана она, и отец ее — мой же учитель.Я же ей не чета — я пустынного Йемена житель.И отсюда тревожность моя и счастливых минут невозможность;Мы неровня друг другу — мы просто противоположность.Если б ты увидал за беседою нас, в разговорах,Где друг другу мы кубки любви подносили во взорах,Где в беседе горячечной, пылкой, немой, безъязыкойНаша страсть оставалась взаимной и равновеликой —Был бы ты поражен этим зрелищем дивным и странным.Ведь в глазах наших Йемен соединился с Ираном!Нет, не прав был поэт, мне, наследнику, путь указавший,Нет, не прав был поэт, в достоверное время сказавший,«Кто Канопус с Плеядами в небе высоком поженит?Кто порядок всегдашний в чертогах небесных изменит?Вековечный порядок незыблем, един и всемерен:Над Ираном — Плеяды, Канопуса родина — Йемен».