С улыбкой странной отодвинул онту колбу, почерневшую от дыма.Он знал — ему необходимы,чтоб в самом деле был осуществлен5 венец вещей — столетий караван,тысячелетия и клокотаньев реторте, и созвездия в сознанье,в мозгу — по крайней мере океан.9 Чего он добивался — сгорячаон ночью отпустил его, и к богуоно вернулось, прежний вид приняв.12 А он, как пьяный, что-то лепеча,внезапно растянулся у порога.И пуст его раскрытый шкаф.
Ларь с реликвиями
Там — вовне — спокойно ожидаловсех перстней и всех колецих судьбы начало — не конец.Здесь они лишь вещи из металла,те, что он ковал, златокузнец.6 И корона, выгнутая им,тоже ведь была дрожащей вещью.Он ее, к каменьям дорогимприучая, в страх вогнал зловещий.10 От питья холодного приметновзор холодным полнился огнем.Но когда его футляр обетный(золотой, чеканный и узорный)был уже сработан целиком,чтоб запястье маленькое в немк жизни возродилось чудотворной, —17 сам себе уже не господин,плачущий, разбитый, оплошавший,он, душой перестрадавший,видел пред собой одинлишь слепивший взгляд рубин —в суть его бытийную вникавшийс династических вершин.
Если б не было его — оно бывсе равно родилось тем не менев руслах рек иль в горных недрах, чтобывыявиться из броженья5 воли, из идеи о руде —той, что надо всеми и всех лучше.И Мероя — край, запавший в душу,им мерещился везде9 и повсюду — сердцем их воспетыйи навязчивый, как идеал.Сыновья ж, избороздив полсвета,обретали (по обетуих отцов) возвышенный металл.14 Там он рос и набирался сил,чтоб затем уйти, их опороча —тех, кто был ему не мил.Но (по слухам) он последней ночьювспомнит всех, кого забыл.
На него обрушились народы,и была дана ему свободаих проклясть, отринуть иль избрать.Он же, устремившись к небосводу,в столп вцепился, и за пядью пядь6 отмерял свой путь, взбираясь вверх,и без сил вскарабкался до цели;стоя на площадке капители,вдруг заметил, как он мерк и мерк10 рядом с божьей славою, а тот —тот другой все рос в его сознаньи.Пастухи, паромщики, крестьяненаблюдали в свой черед,14 как он грозно спорил с небесами,то прикрытый тучами, то нет,и от страха замирали сами:он им выл в лицо в знак новых бед.Но в теченье долгих лет19 он толпу внизу не узнавал,и не различал он крики вражьи.Блеск оружья и одежды княжьейдо него не достигал.23 И когда он, проклятый почти,с демонами бился исступленно.до отчаяния доведенный, —с клочьев рубища его и вервийтяжело, и медленно, и сонносыпались в отверстые короныгнойной раной вскормленные черви,множась в золоте парчи.