Читать «Избранная проза и переписка» онлайн - страница 46

Ара уходила, с нею уходил Жорж, Вера оставалась, но Вадимов, расталкивая всех, первый помчался к выходным дверям. По дороге он подозрительно осмотрел мать Веры. Печальная, мужеподобная, ласковая, она сморкалась в большой платок, и черты ее лица были тоже грубы и нерешительны, как у Веры. Но на ту девушку она уже совсем не была похожа.

БАБУШКА

В Сениной комнате над кроватью висел портрет одного видного политического деятеля, открытка «Лео Шишкина и фотография бабушки Марьи Ильинишны, в черном платье, с большой круглой брошкой на груди. Когда однажды сюда невзначай забежала Грета, она посмотрела на стену с уважением.

— Фрау баронин — грос-мутер, — объяснил Сеня небрежно и, вздохнув, добавил: — Крестьян запарывала, гордая женщина. Сейчас в Берлине, очень меня любит, между прочим.

— Фрау баронин! — прошелестела Грета почтительно.

Сеня тронул пальцем круглую брошку на груди бабушки и сказал тихо:

— Дер шифр имеет старушка, первая красавица была при дворе…

Городишко был маленький. Сеня с матерью и сестрой жил на главной площади и потому изучил обывателей за месяц досконально. После того как с фабрик пролетала на велосипедах толпа рабочих, а вокруг площади начинали щелкать железные шторы лавок, на углу вырастала группа молодых людей в новеньких пестроватых костюмах и в галстуках «собачья радость». По тротуарам барышни, возраста бакфиш, возили коляски с пышными малютками, доверенными им старшими сестрами, и хихикали неустанно, дочери городского головы пробегали с рассеянным видом, или с тенниса, или на теннис, и всегда в новых платьях, и уже непременно, где-нибудь рядом с кинематографом, вырастала, как из-под земли, блондинка Грета, дочь пекаря — хозяина дома, где жил Сеня.

Это был самый волнующий момент за целые сутки. Сеня не спеша повязывал тоже «собачью радость» и по истертым деревянным ступеням спускался на площадь.

— Пошел! — захлебывалась Олечка, качая серьгами перед зеркалом. — Ей-Богу, пошел.

Вот подожди! — говорила мать, выходя на площадку. — Женят тебя тут на немке и закиснешь в дыре с булочниками. Иди заниматься сейчас же!

— Мама, — говорил Сеня, возмущаясь, и шел торжественно через площадь, сворачивая внутрь плечи, к кинематографу.

— О! — говорила Грета, удивляясь. — Хер барон? Гутен таг, Сенья!

Сеня бароном не был никогда, но от титула этого не отрекался, тем более что немцев, живущих на главной площади и в пяти-шести улочках вокруг нее, нельзя было, пожалуй, разубедить, что не все русские эмигранты — «хох аристократы».

Сеня и Грета описывали вокруг главной площади несколько правильных кругов и направлялись к центру, к статуе Мадонны, спасшей некогда обывателей не то от чумы, не то от потопа. Тут они горячо говорили о старине, и Сеня рассказывал Грете историю своего рода, о бабушке, имевшей шифр, и о том, что полное его имя — Арсений.

— Хер барон, — говорила Грета, и, как у всех блондинок, в момент подъема чувств, у нее краснели брови.

От Греты пахло пекарней, хотя Грета отцу и не помогала, на затылке отрастающее микадо остренькой колотой щеточкой упиралось в белый воротник… Сеня вздыхал, трогал ее за локоть и провожал домой.