Читать «Дело было так» онлайн - страница 25
Меир Шалев
А что до самого визита, то вначале в семье думали, что мама пригласила молодого учителя просто потому, что он пишет стихи, а она очень интересуется литературой, но после ужина они вышли «погулять в полях», как писала в своем стихотворении Лея Гольдберг, и вскорости выяснилось, что этот очкарик ШАлев весьма умело ухаживает за нашей Батией, а наша Батия тоже отнюдь не чурается его общества. Прошло еще сколько-то дней, и она окончательно покинула Нагалаль и отправилась к нему в Иерусалим, «в дальнюю даль, в неизведанный край», как та же девочка Айелет у Кадии Молодовской, но даже в организации их свадьбы бабушкина любовь к чистоте сыграла не последнюю роль.
Дело было так: когда они решили пожениться, мать отца, бабушка Ципора, приехала в Нагалаль, чтобы обсудить с бабушкой Тоней все необходимые детали. Наш деревенский дом был, понятно, самым естественным и подходящим местом для свадьбы. Но время было зимнее, и бабушка Тоня потребовала отложить свадьбу до лета, потому что в зимнюю слякоть гости нанесут
После свадьбы молодые сняли комнату в доме профессора Рота на улице Абарбанель, и вот так моя мать стала — по крайней мере, официально — «иерусалимкой». Однако в душе она сохранила доходившую порой до высокомерия гордость уроженцев прославленного Нагалаля, а также непреходящее чувство принадлежности к деревне, и это выделяло ее и отличало от уроженцев большого города. Всю свою жизнь, даже после того, как городская часть этой жизни стала длинней деревенской, она ощущала себя «дочерью мошава», и кое-что из этого передала также и мне — к добру и к худу.
Я впитывал эту особость неприметно для себя — из историй, которые она рассказывала, и через замечания, которые она мне делала, видя, чего она стеснялась, и слыша, над чем она посмеивалась. Мне врезался в память первый мой день в нашей районной иерусалимской школе. День этот, само собой, был для нас особенно волнующим. Мама помогла мне приготовить ранец, убедилась, что я умылся и оделся как следует, и стала затягивать шнурки на моих ботинках, потому что сам я каждый раз продевал их не в те дырочки и безнадежно запутывал все узлы.
Я сидел на стуле в кухне. Она встала на колени, завязала мои шнурки абсолютно одинаковыми красивыми двойными бабочками, еще раз внимательно осмотрела меня с головы до ног, а потом взяла за руки и сказала, что я должен запомнить «две очень важные вещи»: во-первых, в школе нельзя снимать обувь и ходить босиком, как мы это делаем с ней обычно дома, потому что «здешним городским» это не понравится. А во-вторых — тут она поднялась с колен, посмотрела на меня сверху вниз, и в ее голосе появились нотки значительности: