Читать «Потоп» онлайн - страница 72

— А что вы сделаете? — спросил он тихо.

— А я отдам его вам, — ответил Володыевский.

Кмициц опустил голову на подушки и некоторое время молчал. Вдруг глаза его сделались влажны… и незнакомые ему доселе слезы повисли на его ресницах.

— Пусть меня четвертуют, — воскликнул он наконец, — пусть с меня кожу сдерут, если я когда-нибудь встречал человека благороднее, чем вы. Если вы из-за меня получили отказ, если Оленька любит меня еще, как вы говорите, то вы должны бы были тем более мне мстить; а вы протягиваете мне руку и точно из могилы меня спасаете!

— Ибо я личной обиде не хочу приносить в жертву отчизну, а ей большие услуги может оказать такой опытный солдат, как вы; но знайте, что если бы вы казаков взяли от Трубецкого или Хованского, то я ни за что не отдал бы этого письма. Ваше счастье, что вы этого не сделали.

— С вас надо брать пример другим! — ответил Кмициц. — Дайте же мне вашу руку. Буду молить Бога, чтобы он послал мне случай отплатить вам добром, потому что вам я обязан жизнью.

— Об этом поговорим потом. А теперь слушайте. Не являйтесь ни в какие суды, а принимайтесь за дело. Если вы услужите отчизне, то и шляхта простит вас, она очень отзывчива к людям, любящим отчизну. Вы можете не только искупить ваши грехи, восстановить репутацию, но и прославиться, и я знаю одну панну, которая придумает для вас награду.

— Да разве буду я в постели гнить, когда неприятель отчизну топчет! — воскликнул Кмициц с воодушевлением. — Эй! Кто там? Подать мне сапоги! Не хочу я больше валяться в постели, разрази меня гром!

Володыевский весело улыбнулся и сказал:

— Видно, ваш дух сильнее тела.

С этими словами он стал прощаться, а Кмициц удерживал его и предлагал выпить вина.

И было уже к вечеру, когда маленький рыцарь выехал из Любича и направился в Водокты.

— Нельзя лучше вознаградить ее за резкие слова, как сказать, что Кмициц встал не только с постели, но и из мрака бесславия. Он еще не совсем испорченный человек, только страшно горяч. Я ее очень обрадую и думаю, что теперь она меня лучше примет, чем тогда, когда я ей предлагал свою особу…

Тут пан Михал вздохнул и пробормотал:

— Интересно, есть ли на свете женщина, предназначенная и для меня?..

Среди подобных размышлений Володыевский приехал в Водокты. Лохматый жмудин выбежал к воротам, но не торопился их открывать и сказал:

— Панны нет дома.

— Уехала?

— Уехала.

— Куда?

— Кто ее знает.

— А когда вернется?

— Кто ее знает.

— Да говори же по-человечески! Не сказала, когда вернется?

— Вернее, что совсем не вернется: с возами уехала и с тюками. Видно, уехала далеко и надолго.

— Так! — пробормотал пан Михал. — Вот что я наделал!

X

Всегда бывает так, что лишь только теплые лучи солнца начинают выглядывать из-за зимних туч, лишь только на деревьях начинают появляться первые почки и зеленая травка покрывает поля, — в сердцах людей возрождается надежда на лучшее. Но весна 1655 года не принесла с собой обычного утешения для угнетенной Речи Посполитой. Вся ее восточная граница, до самых Диких Полей, была опоясана как бы огненной лентой, и весенние дожди не могли погасить этого пожара, — напротив, лента становилась все шире и занимала все большие и большие пространства. На небе появились зловещие знамения, предвещающие еще большие несчастья и бедствия. Тучи по временам принимали форму то бойниц, то высоких башен, которые проваливались с грохотом. Гром гремел уже тогда, когда поля были еще покрыты снегом; сосновые леса пожелтели, а ветви сосен свертывались в какие-то странные, болезненные формы; животные и птицы падали от какой-то неизвестной болезни. Наконец, и на солнце заметили какие-то необыкновенные пятна, в виде руки, держащей яблоко, в виде пронзенного сердца и креста. Умы волновались все больше — ученые монахи тщетно пытались разгадать, что означали эти небесные явления. Всеми овладела какая-то странная тревога.