Читать «Потоп» онлайн - страница 70

— Бедняги! — продолжал Кмициц. — Когда я теперь лежал в горячке, каждый вечер видел я их, они входили вот из той двери. Подходили к кровати синие, израненные и молили: «Ендрек, вели отслужить панихиду, ибо муки терпим». У меня просто волосы становились дыбом. Я уже заказал панихиду. Дай Бог, чтобы это облегчило их страдания.

Несколько мгновений длилось молчание.

— А что касается похищения, — продолжал Кмициц, — то вы не знаете, и вам никто не мог сказать, что она спасла мне жизнь, когда шляхта гналась за мной, а затем выгнала меня и запретила показываться на глаза. Что же мне оставалось делать?

— Все-таки это татарский способ.

— Вы, вероятно, не знаете, что такое любовь и до какого отчаяния она может довести человека, когда он теряет то, что для него дороже всего на свете.

— Я не знаю, что такое любовь?! — воскликнул Володыевский. — С тех пор как я саблю ношу, я всегда был влюблен… Правда, предметы я менял часто, но это потому, что никогда еще не пользовался взаимностью.

— Ну какая это любовь, когда предметы менялись!

— Ну так я вам расскажу другое, что видел собственными глазами. В начале восстания Хмельницкого тот самый Богун, который теперь пользуется среди казаков необычайным уважением, похитил возлюбленную моего друга Скшетуского, княжну Курцевич. Вот это была любовь! Все войско плакало, видя его отчаяние: на двадцать пятом году жизни у него борода побелела, как у старика; и угадайте, что он сделал?

— Почем я знаю.

— Видя, что отчизна в опасности, что Хмельницкий торжествует, он так и не пошел разыскивать невесту. Принес свои муки в жертву Господу. Он бился во всех сражениях под командой князя Еремии и стяжал себе великую славу под Збаражем… Сравните теперь этот поступок со своим — и вы поймете разницу.

Кмициц молчал, закусив губу, а Володыевский продолжал:

— Господь наградил за это Скшетуского и возвратил ему невесту. По окончании войны они поженились, и в настоящее время у него уже трое детей; но он и до сих пор служит. А вы, бесчинствуя, этим самым служили неприятелю, не говоря о том, что могли навсегда потерять и невесту.

— Каким же образом? — спросил Кмициц, садясь на постели. — Что с нею было?

— Ничего с ней не случилось, только нашелся человек, который просил ее руки и хотел взять ее в жены.

Кмициц побледнел, глаза его начали метать молнии. Он захотел приподняться, что ему удалось на минуту, и крикнул:

— Кто этот вражий сын?! Скажите, ради бога!

— Я, — ответил Володыевский.

— Вы? Вы?! — спрашивал изумленный Кмициц. — Как так?

— Да, я! — ответил Володыевский.

— Изменник! Это тебе не пройдет даром. А она? Говори уж все. Она приняла предложение?

— Отказала наотрез, не задумываясь.

Наступило молчание. Кмициц впился глазами в Володыевского и тяжело дышал. А тот сказал:

— За что вы меня называете изменником? Разве я вам брат или сват? Разве я вам давал слово и не сдержал его? Ведь я победил вас в равном бою и мог делать с вами, что мне угодно.

— По старинному обычаю, один из нас должен был бы поплатиться кровью. Если я не убил бы вас саблей, то застрелил бы, и пусть бы меня потом черти взяли!