Читать «Полное собрание рассказов» онлайн - страница 181

Роджеру было удобно всегда иметь меня под рукой. По натуре своей он не был человеком домашним (через несколько месяцев после этой авантюры, вступления в брак, неизбежно должен был наступить спад). Ему, в отличие от многих других мужей, вовсе не претила беременность жены, — точно он в конце сезона приобрел гунтера и тут же запер его на конюшне. Он знал, что друзья-знатоки восхитились бы идеальными формами под грубой попоной, выведи он лошадь во двор, но предпочел показывать блистательное приобретение в стойле. К тому же летом у него полно дел; гунтеру придется дождаться осени. По крайней мере то был один из аспектов его видения ситуации, но аналогия явно не полная. Приобрели и вывели пастись на травку скорее его самого, и он это отчетливо понимал. Роджера стреножили, не давали пуститься вскачь, что требовалось от него по давно укоренившейся традиции, рассматривавшей сексуальные взаимоотношения лишь в терминах обладания и использования. А тут всплыл и новый факт: беременность, — то есть обладание стало обоюдным, и планы его рушились на глазах, вследствие чего он стал беспокоен, уже не контролировал ситуацию; просто прожить день стало делом обременительным, так что его вполне устраивала все растущая моя привязанность к его семейству. К тому же она служила подтверждением ценности Люси, а заодно помогала сбагрить ее с рук. И вот однажды утром, позвонив по укоренившейся традиции на Виктория-сквер, я услышал голосок Люси. Она еще не вставала, валялась в постели, обложенная со всех сторон журналами, письмами и маникюрными принадлежностями, и приветствовала меня сообщением:

— А Роджер пишет.

Она лежит на сбившихся простынях в стеганом халатике — одна рука обнажена до локтя, широкий рукав спадает вниз и помогает разглядеть самые нежные местечки у запястья и на сгибе локтя, другая тонет где-то в теплой глубине постели, и бледная ее кожа выделяется на мертвенно-белом фоне постельного белья; лежит и улыбается, уверенно так, по-утреннему. Так я приветствовал ее по утрам бессчетное количество раз, и всегда с искренней радостью, но в то утро настал конец исследованиям и открытиям, возникла определенность, которой в глубине души я страшился, — ее красота пронзала комнату точно звон колоколов. И я стоял, потрясенный, точно находился в саду у Сомерсет-Хауса — под ногами коротко подстриженный плотный газон блистает каплями росы, а из-за стен серой церковной башни целое буйство нежнейших звуков возносится к небесам.