Читать «Донская повесть. Наташина жалость (Повести)» онлайн - страница 58

«Нализался как сапожник».

— Ваш бла… — Кучер хотел дотронуться до его плеча. Но в это время из-за облака выплыла луна и на минуту осветила лицо атамана: запрокинув голову, он злобно щерился оскалом зубов, и верхняя губа его неестественно кривилась. На белые, беззрачковые глаза, закатившиеся под лоб, падали дождевые капли…

Кучер застыл с открытым ртом.

IX

В хате — голубоватый свет луны. По стеклу все еще ползали мелкие капельки, но дождя уже не было. У подоконника беззвучно плакала Агевна, подносила к лицу передник. Она мелко сотрясала плечами, глухо стукалась затылком о подгнивший наличник. Растрепанные волосы ее падали на плечи и прядями свисали к окну. На подоконнике, ласкаясь, мурлыкала кошка. Она упорно подталкивала Агевну под локоть, терлась спинкой о холщовую рубашку и все норовила заглянуть в глаза. Агевна беззлобно щелкнула ее, и кошка скатилась на пол. Обиженно сверкнула глазами, с минуту поелозила в ногах хозяйки и, оборвав песенку, ушмыгнула к деду на кровать. Степан Ильич уткнулся бородой в подушку и лежал, не поднимая головы. Как пришел из сада, забрался в чириках на кровать, так и не встал. Когда вошел Филипп, он только и спросил:

— Чегой-то долго так?

— Да вздремнул малость.

Филипп, не раздеваясь, прошел к столу, а Степан Ильич снова подмял бороду. Как непрошеный гость, Филипп сидел у стола и не знал, что ему делать. Луна скрадывала необычайную бледность его лица. Ехать к Кондратьеву он думал на своем Рыжке. Но теперь, после всех событий, он не решался его брать. И без того стариков так неожиданно обидели. А тут еще не на чем будет и в поле выехать. Скоро подойдут подсолнухи, картофель — надо будет полоть, а как полоть, если запрячь нечего. К тому же земля, как назло, досталась в самой дали, у Бузулука. А ходить — старики уже отходили свое.

Три раза Филипп, прощаясь, подходил к порогу и каждый раз возвращался: Агевна начинала плакать навзрыд.

— Да будет тебе, мама, — упрашивал ее Филипп, — ну, чего ты расплакалась? Помер, что ли, кто? Все это пустяки, что отобрали у нас землю, — ничего этого не будет. А уезжаю я ненадолго. Скоро вернусь. Четыре года воевал, ничего ведь не случилось. И теперь ничего не случится.

— Филя, сынок, — сквозь слезы жаловалась Агевна, — что ж беда-то нас так любит… Ни разу не обойдет, все к нам да к нам. Ведь, бывало, казаки отслужатся, придут домой — все чинно, по-хорошему и спокойно живут дома, работают. Что уж гоняют-то за тобой?.. Соседи и теперь живут, не трогают, а нам не дают покоя.

— Куда же, мама, денешься, если мы такие счастливые. — Филипп подошел к Захарке — разметавшись, тот спал на полу, рядом со скамейкой, — и прикрыл его дерюжонкой. — Пускай гоняют, им только делов. Уйду, вот и некого будет ловить. А только они, должно, скоро отгоняются…

Агевна с трудом отделилась от подоконника, закрутила волосы и пошлепала к печке.

— Ты хоть сядь, поешь. Ждала, ждала, да и в печке все застыло. Чего же ты возьмешь с собой? Ведь я ничего не приготовила. Кабы я знала… Ты ляжь, поспи трохи, а я затоплю печь.