Читать «Эпоха мертворожденных» онлайн - страница 160

С Русланчиком — сложнее. Славяносербск занят СОРовцами и их верными ЦУРками. Ко всему, непонятно — кого искать. Говорил вроде, что родители эвакуировались. Значит, так тому и быть: вместе погибли, рядышком и ляжете.

Дорога стремная — пошли всем отрядом. Тут коммандосы фашиков уже столько людей захватили да машин побили, что и не считает никто. Мы у них отвязываемся по полной, они — у нас. На дворе — «Зимнестояние». Очередное «Борыспилськэ замырэння», как и любое другое, соблюдается лишь на бумаге. Тактический прием, не более.

Мои гаврики на броне и внутри БТР. Завернутые в плащ-палатки тела — на «КамАЗе». Кобеняка, Антоша и Гридня — со мной в «Патроле». Жихарь поехал с Дедом. Причем остался в кузове. Вдвоем с Мыколой. Мальчишка совсем сломался, хоть и силищи, что в том однофамильце, — все время плачет. Замкнулся. Просто никого не слышит.

За два часа дошли до Луча. Заехали минут на двадцать в штаб Каргалина. Месторасположение — притча во всех языцех — бывшее здание городского отдела КГБ у парка возле железнодорожной станции. Два раза их уже точечно бомбили, одни подвалы остались, и все равно — ностальгия сильнее.

Владимир Геннадиевич в ситуацию вник и отправил с нами своего порученца. Словно в одной пробирке с Дёмиными проктологами в штатском их клонируют — до чего похожи. И этот — такой же: «Да. Нет. Все будет пучком». Господин Эффективная Функция. Как ему бабы дают — как резиновому дружку, что ли?

Еще один рывок, и без приключений въехали в Снежное. Все посты при одном появлении обвешанного брониками штабного джипа стоят навытяжку.

Нам еще, как оказалось, надо ехать до поселка Десятая. По номеру шахты обозвали, не иначе. Прибыв, подняли на уши весь район. Из родни нашлась только младшая сестра. Мать умерла лет десять тому как. Отца никто не помнит. Пятидесятилетняя неопрятная тетка, выслушав скорбную весть, безуспешно попыталась выдавить слезу, потом махнула рукой и сказала:

— Прожив нэпутьово и помэр ни за що…

Ни переубеждать, ни доказывать я ничего не стал. На вопрос о его семье она в ответ только презрительно скривилась:

— Та розишовся вин давно, кажецься. Я, хлопци, нэ знаю. Простить мэнэ, я пиду, у мэнэ забот повэн рот.

Поди покажи семейные могилки и вали — кто держит…

Кладбище с поэтичным названием Овсяное. Старая часть наглухо заросла. Еле прорубились к месту. Мать лежит рядом с дедами. Оградка кустами задавлена, как и проход со всех сторон. Свободного места нет. Ничего, разберемся…

— Что же ты, сестричка, Ивана коришь, а сама на материну могилку с похорон не захаживала, а?

Та отворачивает налитый злостью взгляд и, с трудом сдерживаясь, молчит. Представляю, как такая бабища в глаза может вцепиться, но не сейчас — понимает, не дура, тут этот номер не пройдет. Муж ее, уебан небритый, выглянул разок в окно и спрятался в доме. Ссыкун! Даже на порог не вышел, чмо. Бык здоровый, моих лет примерно — и не на фронте, а сидит у жены под юбкой, в толстые ляхи клещом вцепился.

— Чего мужик твой не в армии?

Видно, как сразу испугалась: задергались глазенки на сытой, круглой репе.