Читать «Средневековая андалусская проза» онлайн - страница 199

Так сказал Абу Амир ибн Шухайд, описывая пчелу, которую назвал «широкобедрая и полногрудая красавица с тонким станом»:

Можно лишь вообразить, как в полете до заката Напряглись твои крыла, потому что ты крылата, Хоть не видно мне твоих крыл в стремительном сниженье На лугах, где для тебя изобилье аромата. В чреве маленьком своем клад сладчайший ты скрываешь, И копье твое разит сладкоежку-супостата. Улетаешь на луга от людей небескорыстных; Много меда у тебя, ядом также ты богата. Приютить не грех тебя, грех к тебе вломиться силой, Потому что улей твой — заповедная палата.

А вот что сказал Абу Амир в одном из своих посланий: «Он заставил уйти сомнения, открыв истину, из глубин своего сознания он извлек понимание собственных поступков, как поднимают воду из глубины колодца. Он разделил ночь на две части — одну для богоугодных дел, другую — для управления государством, а день он также разделил на две части: для поля боя, где скрещиваются мечи и копья, и для дивана, где сталкиваются советы и мнения. Взимая налоги, он выжал до последней капли все источники доходов, словно доильщик вымя верблюдицы, и увлажнил землю, пролив вражескую кровь».

Он сказал также:

«Мы все еще почитаем самым прекрасным занятием и славным времяпрепровождением беседу за кубком, который для нас словно материнская грудь, нас все еще радует благоухание мирта, которое прилетает к нам с утренним ветерком, нас все еще опьяняет охота на склонах пологих холмов или вблизи цветущих речных берегов, а ведь старость разрушительна и время губительно. Ушла сладость жизни, и осталось лишь ее бремя, покинуло нас добро, и осталось лишь зло, так что не на кого надеяться и не к кому обратиться, кроме всеведущего Аллаха, обладателя небесного престола, великого и славного».

Абу Амир сказал в другом своем послании:

«Подлинное красноречие достигается вовсе не с помощью заучивания различных диковинных историй, редкостных слов иль досконального знания премудростей грамматики. Чтобы овладеть искусством речи, прежде всего требуется природное дарование, хотя не обойтись и без первых двух условий. Дарование человека определяется в соотношении души его и тела. Если душа в человеке берет верх над телом, то и дарование его будет одухотворенным, и человек способен создавать самые прекрасные образы, облачив их в изысканный словесный наряд. Если же в нем одержало верх телесное начало, то и чувства его, согласно его природе, будут грубы и облечены в плоть, и образы, созданные им, уступят в изысканности, не достигнув совершенства.

Великий поэт создает благородные речи, коими полнится сердце, и от высоких слов душа возгорается страстью. Если ты захочешь понять причину такого воздействия, то не поймешь до тех пор, пока тебе не откроется, почему эти стихи так совершенны по форме. И в этом-то и заключается самое великое чудо: как поэт создает прекрасное из того, что само по себе вовсе не так уж прекрасно. Вот, к примеру, слова Имруулькайса: