Читать «Средневековая андалусская проза» онлайн - страница 162

Он не переставал исследовать движение Луны от запада к востоку и точно такие же движения планет, так что пред ним открылась большая часть астрономии. Ему стало ясно, что движения их могут быть только в многочисленных небесных сферах, заключающихся в одной сфере, самой высокой из них, двигающей все с востока на запад днем и ночью.

Объяснять, как последовательно он совершенствовался в знании этого, было бы слишком длинно, да и сведения об этом имеются в книгах; для нашей же цели не нужно более того, что мы привели.

Достигнув этого знания, он установил твердо, что вся небесная сфера и все заключающиеся в ней являются чем-то единым, так что одно в нем соединено с другим; что все тела, исследованные им прежде, например, земля, вода, воздух, растения, животные и все другое, однородное с ними, содержатся в небесной сфере и не выходят из нее; что вся она более всего походит на какое-нибудь из животных; звезды, сверкающие в ней, соответствуют чувствам животных; различные сферы, содержащиеся в ней и соединенные друг с другом, подобны членам животных, и, наконец, тот мир Бытия и Уничтожения, который находится внутри ее, подобен тем веществам и влагам, что находятся в желудке животного, в котором так же часто возникает животный организм, как и в макрокосмосе.

Когда он уяснил себе, что вся сфера в действительности подобна одному одушевленному организму, он прозрел и единство многочисленных ее частей, а сумел он это сделать благодаря такому же исследованию, которое раскрыло ему единство и в телах мира Бытия и Уничтожения.

Он стал тогда размышлять о мире в целом: появился ли он после небытия и начал существовать, прежде не быв, или же он нечто такое, что не переставало существовать в прошлом и до чего не было никакого небытия. Им овладело сомнение относительно этого, и ни одно мнение не брало у него перевес над другим. Всякий раз, как он решался признать вечность мира, он сталкивался со многими обстоятельствами, говорившими о невозможности беспредельного бытия, похожими на те умозаключения, которые показали ему невозможность существования бесконечного тела. Он видел также, что все существующее возникло во времени и не могло предшествовать тому, что его самого создало.

Но когда он решался признать возникновение, пред ним появлялись препятствия другого рода. Именно, он видел, что понятие возникновения мира после небытия мыслимо только в том смысле, если время существовало раньше его. Но время составляет часть всего мира и неотделимо от него, и, следовательно, предположение более позднего возникновения мира, чем времени, немыслимо.

Рассуждал он и так: раз мир создан, то неизбежно должен быть у него Создатель его и почему же этот Создатель создал его именно в тот момент, а не прежде? Подействовало ли на него что-либо новое, явившееся пред ним? Но тогда не существовало ничего, кроме него. Или какое-нибудь изменение произошло в нем самом? Но тогда кто же Создатель этого изменения? Он размышлял об этом беспрестанно в течение нескольких лет, и много доказательств являлось перед ним, но ни одно объяснение не брало окончательного перевеса над другими.