Читать «Круглые кубики» онлайн - страница 57

Свой микрокосмос. А тут такое дело… Алеши нет, и брат его молчит как рыба. Хрень какая-то…

Ближе к обеду появился бледный Антон Афанасьевич с кругами под глазами и трясущимися руками. Подошел к прилавку:

– Андрей, из-за меня это все! Меня он защищал. Они ж, нелюди, до меня докопались, а Алешка полез меня защищать.

Андрей, Алешин брат, полноватый, уже слегка лысеющий мужчина в застиранной бежевой куртке и настоящих унтах, которыми очень гордился – их он привез с Крайнего Севера в незапамятные времена, еще будучи уважаемым инженером, – только рукой махнул и как-то совершенно беззащитно, по-бабьи, всхлипнул.

Его стол находился всего метрах в двухстах от нас, и при желании можно было если не расслышать разговор, то догадаться о содержании по губам, по интонации, по выражению лиц.

– Иди, Антон Афанасьевич. Чего уж…

Мы, соседи, стояли притихшие и боялись спросить… Потом как-то вдруг, словно по команде, подхватились и кинулись к Алешиному брату. Подойдя, сгрудились вокруг растерянного, тихого Антона Афанасьевича, продолжавшего топтаться около серого, отрешенного Андрея. Наконец Танька, уже успокоившаяся, подзабывшая о конфликте, шепотом спросила:

– Андрей, Алешка-то живой?

– Живой. Бонк его спас.

Больше он в тот день ничего не сказал. Вдруг собрался, покидал в багажник весь товар и уехал, не попрощавшись.

Позже мы узнали, что же произошло. Алеша впервые поехал один, без напарника, и впервые взял с собой навязавшегося Антона Афанасьевича.

Из-за него все и случилось.

Хлипкий, узкоплечий человек с бородкой клинышком и седыми аккуратными бакенбардами, он буквально провоцировал агрессию.

Вот этими вот своими очочками, дужки которых были обернуты лейкопластырем, чтоб не терло за ушами, меховой стеганой жилеткой, которую надевал поверх куртки, томиками Федора Сологуба и Валерия Брюсова, которые читал, когда не было покупателей…

Как-то сборщик дани с гоготом выбил у него из рук книгу. Кажется, на тот момент это был Ходасевич…

Антон Афанасьевич буквально притягивал негатив и хамские выпады. Старенькой шариковой ручкой, заклеенной посередине обычной синей изолентой. Супчиком в термосе, который каждый раз давала ему с собой жена. Раздражал, бесил. Потому что дико не вписывался в грязноватый рыночный антураж, потому что был выпукло, вызывающе интеллигентен. Такими, наверное, изображали «интеллигентишек» на агитационных плакатах 20-х годов.

Филолог вынужден был стоять на рынке. По-другому было просто не выжить. Очень тяжело болела мама. В больницу просили приходить со своими бинтами, клеенками, шприцами и ампулами. А на кафедре платили столько, что хватало ровно на два похода в аптеку. Короче, обычная жизнь. Ничего выдающегося, героического. И романтического тоже ничего. Жизнь. Просто жизнь.

Антон Афанасьевич долго собирался в этот свой первый заграничный вояж. Серьезно готовился, обдумывал будущий ассортимент, любовно выбирал книжки, которые возьмет с собой в дорогу. А потом…

Гопники налетели на автобус с челноками в четыре утра. В непролазной тьме дорогу перегородила иномарка с заляпанными грязью номерами. Вторая подъехала сзади. Бандиты влетели в автобус. Один аккуратно зафиксировал водителя, четверо рассыпались по салону. Привыкшие ко всему торговцы понуро начали выворачивать карманы.