Читать «В ролях» онлайн - страница 12

Лестница, ведущая к славе, оказалась непомерно длинна – здесь, на ступенях, готовая принять лавровый венец, справила Любочка пятнадцати- и шестнадцатилетие, отсюда проводила в армию Миролетова, со страшным скрипом все-таки окончившего восемь классов; здесь же и саму Любочку едва не изгнали из школы за абсолютную неуспеваемость по физике и химии. Но она не замечала, ничего не замечала – что ей был этот мизерный школьный позор в сравнении с грядущим триумфом?!

Галина Алексеевна тоже ждала – болезненнее и напряженнее дочки, чья молодость делала ожидание нетяжелым и неутомительным. Потому, наверное, телеграмма о смерти слюдянкинской бабки ее не особенно расстроила. Уже вывесили у клуба вожделенную афишу, уже, как улей, зашумело взволнованное село, до бабки ли тут было? Эта смерть, такая несвоевременная, показалась лишь мелким досадным недоразумением. Галина Алексеевна была раздосадована и злилась на зловредную бабку, которая, даже умерев, умудрилась подгадить, но, что поделаешь, Любочка еще не стала знаменитой и пока приходилось блюсти приличия. Галина Алексеевна надела нестрогий траур и в сопровождении домочадцев спешно отбыла на похороны в Слюдянку.

Глава 5

Бабка умерла на девяносто шестом году жизни в своей квартире, в своей постели, в здравом уме и трезвой памяти. Крошечная сморщенная головенка утонула в крахмальной наволочке, которую накануне наглаживала под чутким бабкиным руководством долговязая крашеная девица из Дома быта; артритные пальцы судорожно скомкали пестрое лоскутное одеяло, вцепились, словно боялись упустить, отдать возможным непрошеным пришлецам; захлопнулись слезящиеся старческие глаза, до самого последнего мгновения сохранившие свою внимательность и свое ехидство; отпал и съехал на грудь острый подбородок. Бабка отошла в мир иной тихо и безболезненно, с Галиною Алексеевной так и не помирившись.

Ах, как добивалась Галина Алексеевна этого примирения! С тех самых пор, как родилась Любочка, добивалась. Слала бабке длинные покаянные письма, полные сантиментов, увещеваний, грамматических ошибок и заблудившихся, неприкаянных знаков препинания, среди которых преобладали восклицательные знаки, слала к праздникам шоколадные наборы, расписные теплые платки и многочисленные фотографии правнучки. Летели из Выезжего Лога в Слюдянку пухлые конверты, заключающие в себе мельчайшие подробности Любочкиной жизни, но бабкиного каменного сердца так и не разжалобили. Ни разу не получила Галина Алексеевна ни строчки, ни бандерольки, ни рубля.

Эта оскорбительная немота доводила Галину Алексеевну до бешенства, но она все билась в запертые двери – с исступлением самки, оберегающей единственного детеныша. Видела она эту бабку, лярву старорежимную, в гробу и в белых тапочках, однако речь шла о будущем Любочки! Ну что ждало ее здесь, в Выезжем Логе? Незавидная роль какой-нибудь учетчицы или продавщицы, леспромхозовское неотесанное мужичье, неуютный сельский быт? Нет уж, Любочка рождена была для лучшей жизни. Потому Галина Алексеевна спала и видела, как помирится с бабкой, как та, оттаявшая и умиленная, впишет правнучку на свою жилплощадь и помрет восвояси. Конечно, Слюдянка не бог весть какой город, это правда, но зато случались на добыче белого мрамора столичные – московские и ленинградские, а уж иркутян каких-нибудь было и вовсе навалом. В Слюдянке Любочка могла составить вполне приличную партию. Вот и боролась Галина Алексеевна – отчаянно и безрезультатно, а время утекало, бабка не отзывалась.