Читать «В ролях» онлайн - страница 11

Любочка росла на диво крепкой девочкой, психика у нее была здоровая, характер оптимистический, а потому совсем скоро первый неудачный опыт забылся, а страх и отвращение к интимной жизни сменились жгучим подростковым любопытством. Она больше не чуралась местных парней, с удовольствием бегала в клуб на танцы и, если случалось дамам приглашать кавалеров, выбирала всегда могучего восьмиклассника – второгодника Миролетова. Миролетов притискивал Любочку близко-близко, так что становилось трудно дышать, и жадно водил квадратной лапищей по ее оголенным торчащим лопаткам. От этого Любочкино нутро теплело и тревожилось, а коленки приятно слабели. После танцев Миролетов вел Любочку домой самыми темными улицами, и его могучая рука спускалась все ниже, а ее нутро делалось все тревожнее, и в конце концов все разрешалось жадными и неумелыми поцелуями у какого-нибудь забора или дерева и прокушенными до крови губами.

Многие пытались отвоевать Любочку у Миролетова, да не тут-то было – кулаки у него были пудовые. Конечно, тайком Любочка тискалась не только с ним, но все это было по-детски и совершенно несерьезно. Куда больше ее занимало кино, которое где-то там, в далеких и загадочных мосфильмовских стенах вызревало для будущего триумфального проката; и вот почему – в конце лета Любочке все-таки удалось принять участие в съемках.

Всех сельчан опять пригласили на массовку – продавца Носкова и бригадира Рябого с позором везли по улице, а жители должны были стоять по обочине и смотреть с укоризною. И тут уж Любочка была в первых рядах! Она слишком хорошо запомнила прошлый горький опыт, а потому наряжаться не стала – надела линялый ситцевый халатик да простой белый платок. Но зато из-под белого платка на ломаную бровь сползал тугой смоляной локон, губки презрительно и чуть насмешливо складывались в ниточку, а обвиняющие глаза готовы были прожечь злодеев насквозь. (Этот локон, эта презрительная складка и испепеляющий взгляд были тщательно отрепетированы накануне. Автором идеи и режиссером-постановщиком была, конечно, Галина Алексеевна.) В тот день Любочку взаправду снимали, она это точно видела!

С тех пор она стала ждать. «Вот выйдет кино, привезут его к нам в клуб, и тогда посмотрим!» – думала Любочка, засыпая, и мысленно грозила кулаком всем-всем, кто в первый раз так жестоко посмеялся над ней. И представляла себя настоящей кинозвездой. В мечтах она, самая знаменитая на свете артистка, всегда спускалась по белым ступеням, платье у нее было блестящее и длинное, со шлейфом, в волосах сияла корона, а вдоль лестницы стояли и одноклассники, и бабка Дарья, и даже папа с мамой, и бросали к Любочкиным ногам душистые розы. Любочка шла медленно, одаривая поклонников самой лучезарной своей улыбкой, а они аплодировали… Шлейф, так уж и быть, нес Миролетов.

Галина Алексеевна тоже очень ждала выхода фильма в прокат – она смотрела на расцветающую не по дням, а по часам Любочку, и в обожающем материнском сердце зрела уверенность, что такую красавицу мосфильмовские режиссеры вниманием не обойдут. Мысленно Галина Алексеевна уже представляла Любочку и себя в столице, в городской квартире, и, как ни странно, грезилась ей точно такая же белая лестница, по которой шла точно такая же шикарная и знаменитая артистка-Любочка, а по бокам смиренно стояли Алевтина-продавщица, и выскочка Вострикова, и Верочка из парикмахерской, и учетчица Никифоровна, и эта старая сука бабка Дарья (чтоб ее перекосило совсем!), и даже сам Высоцкий.