Читать «ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917» онлайн - страница 275

Вздохнув, оставил я другие заблужденья, Врагов моих предал проклятию забвенья, И сети разорвал, где бился я в плену, Для сердца новую вкушая тишину.

Далеко от столицы и других городов, в деревенской тишине пытли­вый ум Александра Пушкина, наедине с самим собой и с Миром не мог не задуматься над глобальными всеобщими законами Мироздания и, выйдя ночью к звездам, всматриваясь им в глаза, вполне мог прийти к правильным выводам, как В. Смоленский:

Взгляни на звёзды! Ни одна звезда С другой звездою равенства не знает. Одна сияет, как осколок льда, Другая углем огненным пылает. И каждая свой излучает свет, Таинственный, зловещий или ясный. Имеет каждая свой смысл и цвет И каждая по-своему прекрасна. Но человек в безумии рожден Он редко взоры к небу поднимает, О равенстве людей хлопочет он И равенство убийством утверждает.

Над этим мудрым философским стихотворением рекомендую глу­боко задуматься всем, кто думает вступать в масонские организации или в них находиться, ибо противоречить законам Мира — это идти против Бога, это богоборчество, а кто с Богом пытается горделиво бороться?..

Пушкин открестился от декабристов и их критиковал. В письме своему доверенному Жуковскому 7 марта 1826 года объяснял: «Бунт и революция мне никогда не нравились, но я был в связи почти со всеми, и в перепис­ке со многими заговорщиками. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова».

Соответственно изменилось отношение Пушкина и к императору, который достойно повел себя во время мятежа:

Нет, я не льстец, когда царю Хвалу свободную слагаю: Я смело чувства выражаю, Языком сердца говорю. Его я просто полюбил.

И совершенно закономерно, а в глазах его бывших товарищей — «по­зорно» прозревший А. Пушкин в 1826 году написал раскаянное письмо императору Николаю Первому, в котором согласился с его Манифестом от 13 июля 1826 года, что причина бунта мятежников в «недостатке твёр­дых познаний», в «пагубной роскоши полупознаний, сей порыв мечтатель­ной крайности, коих начало есть порча нравов, а конец — погибель». Более того, и «возмутительнее» — А. Пушкин стал публично демонстрировать свою новую мировоззренческую позицию, что выразилось в его неожидан­ной критике А. Н. Радищева (1749-1802), ставшего масоном-мартинистом ещё в университете в Лейпциге, за его «Путешествие в Москву». Пушкин: «Поступок его всегда казался нам преступлением ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весьма посредственной книгою.»

Это только коммунисты в СССР лучше Пушкина разбирались в ли­тературе и бесконечно восхищались талантливой критикой царизма А. Радищевым.

Пушкин понял замысел главного теоретика масонов А. Вейсгаупта, о котором высказался выше, и понял, что масоны заметили один закон природы — «закон зелени» или «бодание молодых козлят». А. С. Пуш­кин: «Как соблазнительны для развивающихся умов мысли и правила, отвергаемые законом и преданиями». Понял А. С. Пушкин и их ковар­ную технологию «свободы». Пушкин: