Читать «Мой папа Штирлиц» онлайн - страница 79

К счастью Гавриловна оказалась не рохлей какой-нибудь и угодила не в Антошку, и не в стену, а в оконную занавеску, но в прошлый раз хоть было за что страдать! Антошка действительно целую неделю прогуливала школу, вместо неё мотаясь через весь город на автобусе в кинотеатр "Родина" в безумной надежде на то, что ей удастся раздобыть билет на дневной сеанс кинофильма "Анжелика маркиза ангелов", а впридачу ещё и убедить билетёршу в том, что ей, Антошке, уже исполнилось шестнадцать лет. Но сейчас-то за что?

4

На завтрак её не пустили. Обедала Антошка во время тихого часа в пустой, гулкой столовой одна-одинёшенька, если не считать, конечно, гремевших тарелками посудомоек и вожатой, смотревшей на неё, как на зверя лютого. Тем не менее, обед ей показался очень вкусным, особенно котлета с пюре, и, вернувшись в пионерскую комнату, прежней тоски она уже не чувствовала. Наоборот, вместо того, чтобы "обдумать своё безобразное поведение", как советовала Ольга Павловна, она завалилась на диванчик и впервые со дня заезда проспала весь тихий час до самого горна.

Полдника её тоже лишили, а, когда отряд собрался в клубе, где решено было провести товарищеский суд, за ней выслали конвой из двух мальчишек, которые всю дорогу жевали бананы и бросали шкурки на территорию. В зале все уже сидели по своим местам: судья – зав. воспитательной работой за столом на сцене; прокурор – Катька Дымова, слева от него на отдельном стуле, свидетели – девчонки, в первых рядах. Антошку тоже провели на сцену и усадили справа от судьи рядом с адвокатом – Вовкой Сорокиным.

Вся эта игра в суд постороннему человеку, наверное, могла бы показаться даже забавной. Со сцены звучали обвинительные речи Катьки и её подпевал, требовавших исключить Антошку из лагеря, лишить звания "Юного будёновца", одна дура договорилась даже до того, что потребовала исключения из пионеров. Вовка Сорокин, вместо того чтобы её защищать, неожиданно тоже на неё напал и осудил за хулиганство, хотя, принимая во внимание тот факт, что это её первое ЧП, предложил ограничиться строгим выговором. Дело на всех порах летело к концу, а Верка сидела в первом ряду и помалкивала. За всё время она ни разу не взглянула на Антошку, и та догадалась, что на её помощь надеяться бессмысленно.

Слово взял зав. воспитательной работой и полчаса бубнил об усилении внимания партии и правительства к дисциплине, то и дело поминая происки капиталистов и агрессоров. Во время его речи началась прямо-таки повальная эпидемия зевоты. Всем, особенно мальчишкам, хотелось поскорее проголосовать, за что не важно, и бежать на стадион, где другие отряды уже начали готовиться к спартакиаде. На лицах у всех застыла скука. Скучно не было лишь Антошке.

Ей было больно! Больно так, как не было, даже когда в прошлом году ей вырывали гланды. Веркино предательство было таким понятным и таким предсказуемым, что Антошка лишь диву давалась тому, что за весь день ни разу не усомнилась в её преданности. Она вдруг ясно представила себе, как во время тихого часа, окружив Верку плотным кольцом, девчонки запугивают её, а та... Дура, трусиха несчастная. Антошка чувствовала себя как пионер-герой на допросе, как Тарас Бульба среди поляков, но в отличие от них погибать не собиралась.