Читать «Мой папа Штирлиц» онлайн - страница 80

– Можно мне сказать? – наконец подняла она руку.

Зав. грозно сдвинул брови.

– Тебе, Петрова, по протоколу будет предоставлена возможность сказать последнее слово.

– Последнее слово говорят перед расстрелом, а я ни в чём не виновата и у меня есть доказательства, что драку подстроила Дымова!

Зал загалдел, но, перекрывая шум, Антошка крикнула:

– Нужно, чтобы кто-нибудь сходил в камеру хранения за моим чемоданом!

Катька беспокойно заёрзала на стуле, зав. воспитательной работой недовольно посмотрел на часы, из зала закричали, что, мол, пора завязывать и нечего сваливать с больной головы на здоровую. Зная, что помощи ей ждать неоткуда Антошка решила схитрить. Глядя заву. прямо в глаза, она сказала:

– Если Вы не сделаете по справедливости, я пожалуюсь своей тёте Нине, и тогда вам влетит так, что мало не покажется.

Зав. встрепенулся.

– Какой ещё Нине?

– Такой, – Антошка сделала важное лицо, – она у вас в министерстве самая главная!

Глаза у зава. забегали, как счёты. Видно было, что он в уме перебирает всех министерских Нин, но вот в них вспыхнула и озарила лицо ужасом догадка. Из бледного он мгновенно стал красным, а из сухого – мокрым. Подскочив к Антошке, он схватил её за руку и, понизив голос до шёпота, стал уверять, что сам лично вместе с нею сходит за чемоданом и уж чего-чего, а несправедливости по отношению к ней не допустит. Верка уже не смотрела в пол, а, наоборот, с надеждой уставилась на Антошку своими собачьими глазами. Проходя мимо неё, той очень хотелось сказать: "Эх ты, гнида! А я ещё тебя от них защищала", но она сдержалась.

Дальше события развивались, как в сказке. Вернувшись с чемоданом, Антошка вытащила из него своего плюшевого медведя, и все прямо грохнули со смеху. Вика Старостина звонко с места выкрикнула: "Это её единственный свидетель", а Дымова в тон ей поддакнула: "Он же у неё говорящий", но Антошка невозмутимо просунула два пальца медведю в брюхо (шов от старости давно разошёлся) и из ватных глубин одну за другой вытащила свёрнутые в тонкие трубочки записки с обещанием устроить ей "тёмную", обзывательствами и черепами. Вообще-то она собирала эти записочки вовсе не для того, чтобы ябедничать, она хотела лишь доказать матери во первых: что не так уж была не права, когда не хотела ехать в этот придурошный "Юный будёновец", а во вторых: что той вовсе не обязательно впредь так уж перед тётей Ниной заискивать, но раз дело дошло до суда, решила использовать их как вещественные доказательсва собственной невиновности.

Антошка протянула записочки заву. Тот, из красного вновь став бледным, прошептал: "Это заговор!" Дымова заверещала, что Антошка, мол, сама все эти записочки написала, но тот её даже слушать не стал: без всякого голосования объявил ей строгий выговор и закрыл заседание. В тот миг, когда Антошка с Мишкой в одной руке, с чемоданом в другой и с торжествующей улыбкой на лице выходила из зала, зав. догнал её, вырвал из рук чемодан, и всю дорогу до камеры хранения уговаривал не рассказывать тёте об этом "досадном недоразумении". Антошка важно кивнула, но в обмен на молчание потребовала перевести её в старший отряд. Зав. аж весь залоснился от радости: "Конечно, конечно, сегодня же, приказом".