Читать «Сверхдержава» онлайн - страница 252

Краев открыл тогда этот конверт. Ага. «Всемирный конгресс педагогов — за демократию». Звучит как-то расплывчато. Пять громких имен — всемирно известные профессора в качестве докладчиков. Это уже конкретнее, это означает: готовь бабки, Шрайнер. А вот и она- окончательная определенность: «Если Вы хотите принять участие в нашем конгрессе, убедительно просим Вас перечислить в фонд такой-то десять тысяч евро на счет сякой-то».

Десять штук евро за пятидневный конгресс… Это уже смахивает на что-то приличное. Престижная гостиница, фуршеты по вечерам, шампанское, успешные разговоры с длинноногими девицами у бассейна, поездка к Везувию, фотографии в обнимку с пьяными знаменитостями… Десять тыщ евро. Господи, какие копейки! Знали бы эти знаменитости, сколько стоит в пересчете на их долбаные евро бутылка водки «Кристалл» в Москве, в забегаловке под названием «Алкогольная зона»…

— Герда, — сказал тогда Шрайнер. — Я съезжу на пять дней в Неаполь. Мне нужно проветриться.

— Очень хорошо! — Герда обрадовалась. Она, похоже, уже начала бояться, что после России и больницы, последовавшей за Россией, Рихард так никогда и не вылезет из своего прокуренного кабинета. — Поезжай, Рихард. Что там такое?

— Какой-то умопомрачительно помпезный конгресс педагогов. «Всемирная тусовка каких-то педиков за какую-то там херню». Вступительный взнос — десять тысяч. Обещают лекцию самого Фредериксона.

— Меня ты, конечно, не возьмешь?

— Нет. Извини.

Ему было с кем ехать в Неаполь. Он приехал туда с Лизой. С маленьким Лисенком. Правда, Лиза не присутствовала при этом лично, не знала, что ей выпало такое счастье — попасть-таки в Неаполь, бродить по его старым улицам и выслушивать рассказы Краева? Шрайнера об итальянской архитектуре вперемежку с объяснениями в любви. Краев вообще не знал, жива ли его Лизка. Он просто носил ее в себе — в своем сердце, в своем уме, раздваивающемся то ли от паранойи, то ли от тоски. Он носил Лизу в себе, разговаривал с ней, гулял с ней часами или просто сидел рядом с ней, держа ее за тонкие теплые пальчики. Она была его тайной, о которой не знала даже знающая все в этом мире Герда. Лиза была тем, из-за чего он до сих пор цеплялся за жизнь на этом свете. Она была единственным, за что стоило цепляться. Он все еще надеялся получить от нее сообщение.

Краев кинул окурок в пепельницу, стоящую на полу, легко встал и пошел к столику, на котором лежал фолдер и сегодняшние газеты. Правое колено работало превосходно — мягко, безболезненно, без малейшего скрипа. Чистое удовольствие! Только маленький, едва заметный шрам ниже коленной чашечки напоминал о хирургическом вмешательстве. Николай Краев расстался со своим старым и больным коленным суставом. Теперь тот лежал где-то на свалке, спрессованный автоматом в компактный брикет вместе с другим мусором. Краев купил себе новый сустав — бесшумный, титановый, с силиконовыми менисками, с нулевым трением, с пятидесятилетней гарантией. Сустав был шведского производства — российская медицинская технология давала гарантию на целых сто лет, но Шрайнер побаивался теперь товаров из Сверхдержавы. Ему казалось, что в любую российскую чепуховину, даже в коробку спичек, вмонтированы маленькие маячки, испускающие радиоволны определенной частоты. Да и к чему ему были нужны эти сто лет гарантии? Уже ни к чему…