Читать «Образование Маленького Дерева» онлайн - страница 20

Одежды на нем, можно сказать, не было никакой, но выручила занавеска, увязавшаяся за ним при отступлении. Обернув этой занавеской не годные для общественности части тела, он принялся искать, где бы переждать до темноты. Но спрятаться было решительно негде; он бежал и бежал наугад и попал, как нарочно, в самую гущу толпы. Сутолока, сказал он, там была страшная, и о хороших манерах понятия никто не имел, а дважды его чуть не задавило телегой. В конце концов его арестовал закон, и он очутился в тюрьме.

На следующее утро ему дали огромнейшие штаны, гигантскую рубашку и большущие туфли и поставили вместе с несколькими другими подметать улицу. Дядя Енох сказал, что общим числом подметальщиков была от силы дюжина, и похоже было, никогда в жизни им не удастся домести эту улицу до конца. Он сказал, прохожие усыпали ее мусором быстрее, чем подметальщики успевали подметать. Он сказал, что не видел в этом занятии никакого смысла, поэтому он решил его оставить. И вот, при первом удобном случае он бросился бежать. Его схватили за рубашку, но он оставил ее в руках преследователей. На бегу с него слетели и туфли, однако штаны ему удалось спасти, придерживая руками. Он сказал, что добежал до небольшой рощи, где и выждал до темноты, а потом определил дорогу по звездам и двинулся в сторону дома. Три недели он брел по горам, подкармливаясь, как боров, желудями и орешками. Это отвадило дядю Еноха от горячительной наклонности… и в поселок, можно сказать, его нога больше не ступала.

— Нет, — заключил дедушка, — я никогда не был в Чаттануге. И не собираюсь.

Я тут же решил, что мне тоже не хочется в Чаттанугу.

Тем же вечером за ужином мне вздумалось посоветоваться с бабушкой, и я спросил:

— Бабушка, что такое иностранцы?

Дедушка перестал есть, но не поднял глаз от тарелки. Бабушка посмотрела сначала на меня, потом на дедушку. Глаза у нее заблестели.

— Иностранцы, — сказала она, — это люди, которые находятся не там, где родились.

— Дедушка сказал, — объяснил я, — что, надо полагать, мы с ним иностранцы.

И я рассказал о леди в большой машине и о том, как она назвала нас иностранцами, а дедушка сказал, что, дескать, надо полагать. Дедушка отодвинул от себя тарелку.

— Я сказал, надо полагать, мы не родились прямо там, на обочине дороги, а значит, на этой обочине мы и выходим иностранцы! И вообще это одно из тех дурацких слов (в присутствии бабушки он всегда говорил «дурацкий» вместо «проклятый»), без которых прекрасно можно обойтись. Я всегда говорил, что этих дурацких слов и так слишком много.

Бабушка соглашалась, что да, слишком много. По части дурацких слов бабушка не хотела спорить. Она никогда не придиралась к некоторым дедушкиным словечкам, как, например, knowed и throwed. Дедушка говорил, что «knew» — это что-то такое, чем никто раньше не пользовался, а стало быть, правильно говорить «knowed». Он говорил, что «threw» — это как человек попадает с одной стороны двери на другую, и, стало быть, говорить надо «throwed». И в этом он был неколебим, так как его доводы были вовсе не лишены здравого смысла.