Читать «Том 1. Детство Тёмы. Гимназисты» онлайн - страница 290

Гимназисты

Впервые — в журнале «Русское богатство», 1893, №№ 1–4, 9, 11, 12.

Ко времени начала печатания повесть еще не была закончена Гариным; лишь во второй половине сентября 1893 года им были отосланы в редакцию заключительные главы.

В дошедших до нас письмах Гарина содержатся высказывания, свидетельствующие о работе его над повестью, в частности, над образом Беренди. «Послал я Вам из Москвы конец на генварь, — писал Гарин Н. К. Михайловскому 17 декабря 1892 года, — а дорогой взяло меня раздумье насчет того места, где Берендя занялся Гегелем, Кантом и пр. Мне кажется, это место надо выбросить, так как выходит что-то неправдоподобное для гимназиста. И без Канта и Гегеля трудолюбие Беренди ясно. Если же оставить это место, то необходимо прибавить, что такие его переводы, отличаясь точностью, были настолько туманны по смыслу, что в голове переводчика, при всех усилиях, ничего, кроме оторванных фраз, не оставалось» (ИРЛИ).

Несмотря на то, что Гарин, работая над «Гимназистами», учитывал возможные придирки цензуры, при печатании в журнале повесть подверглась сильным цензурным искажениям. «Не знаю, — писал он Михайловскому в начале 1893 года, — может быть, я ошибаюсь, но все мое генварское писание представляется мне плетением кружев из паутины. Нужно слишком осторожное наслоение впечатлений, чтоб из этого плетения в общем получился бы определенный узор, заменяющий собою впечатление самой жизни… Теперь произошло вот что: цензор прорвал паутину, выбросил груз — то есть ценный материал, и оставил порванную паутину, то есть и художественная сторона исчезла… мысль, что я выйду в таком искалеченном виде… повергает меня в полную тоску и апатию… Если б все было сдано уже в редакцию, я бы и на это не обратил бы внимания, но надо писать дальше, писать под мыслью, что через неделю появишься с недостатком, который разбивает весь рассчитанный эффект, может быть, в общем и не удачной, но для меня сложной и ответственной за впечатление работы… Мне кажется, надо в духе цензуры переделать немного испорченное место — залатать, как можно, пожертвовав даже красками… Если Вас убедило мое письмо, пришлите мне текст и… я пришлю Вам с поправкой, стараясь соблюсти все, что можно…» (ИРЛИ).

О том же пишет Гарин и позднее. «С болью в сердце прочел, — телеграфировал он 26 марта 1893 года Михайловскому, — исковерканную и бесцветную работу; моя манера писать мазками; мазки и блики дают картину; одни мазки — только мазня, обесцвеченная цензурой и корректурой; мало сказать бездарно, оставляя даже интересы автора, для журнала неприлично помещать такую недостойную работу. Необходима в дальнейшем моя корректура. Я в полном отчаянии…» (ИРЛИ).

Цензурные изъятия настолько искажали произведение, что писатель хотел прервать печатание. «Если что-нибудь в цензурном отношении можно выпустить, — писал он Иванчину-Писареву, — так разве тираду Беренди, когда они идут с Корневым, и он говорит о здании на песке, и то не выпустить, а смягчить, — остальное я считаю настолько цензурным, что если цензор не согласен, то передайте в цензурный комитет, а если и там не пропустят, то тогда ничего больше не остается, как прекратить печатанье, — я вовсе не желаю являться пред публикой в роли какого-то полупомешанного, который лепечет что-то, побрякивает, блестит, а в общем ни одной мысли связной и цельной…» (письмо от 23 сентября 1893 года — ИРЛИ).