Читать «Пора летних каникул» онлайн - страница 128

Рыжий солдатик даже растерялся:

— Извините, товарищ старшина. Стрельнул... не удержался... Когда еще пострелять-то доведется. Крышка фашистам.

Старшина улыбнулся:

— Как тут до рейхстага пробиться, поближе чтобы? У рыжего отлегло от сердца. Радуясь тому, что все

обошлось, он толково, будто всю жизнь прожил в Берлине, рассказал, как быстрее добраться до рейхстага. Только в качестве ориентиров солдат называл не улицы, а нечто другое: сожженный «фердинанд» («От него сразу же направо»), «тигр» дохлый («Как увидите, дальше идите, до груды эсэсовских мертвяков, если, конечно, их еще не убрали»), разбитые орудия. Под конец шустрый солдат не выдержал, улыбнулся до ушей:

— Счастливого пути, товарищ старшина. Замечу, однако, военный термин «как до рейхстага пробиться» снят уже с вооружения. До рейхстага свободно можно пройти.

— И то верно,— согласился старшина.— А ежели и пробиваться, так только через своих. Наставили пушек, танков да «катюш»— не продыхнешь

Старшина подмигнул рыжему и не спеша двинулся в путь. '

Минут через двадцать он уже стоял перед серой дымящейся глыбой рейхстага. Тяжелые колонны, шершавые стены рейхстага уже покрылись надписями: «С приветом. Вася Хлынов из Саратова», «Мы победили!», «Что, сука Гитлер, съел?!», «Брест — Сталинград — Берлин. Фоменко», «Ура! Победа! Люся из Севастополя», «Сержант Кокурин»... «Керчь — Сталинград — Берлин. Зверев». «Мы пришли с мечом в Берлин, чтобы навсегда отучить немцев от меча». «За кровь отца. Ивченко». «Слава русскому народу». «Русские в Берлине бывали!»...

Вокруг сновали солдаты, звенели голоса связисток, регулировщиц. Какой-то обстоятельный парень в веснушках додалбливал на граните немецким штыком фамилию «Карпенко».

Старшина постоял в нерешительности, вздохнул, прошелся около трудолюбивого веснушчатого парня, облюбовал свободное местечко и, вытащив из кармана фасонистых галифе бутылочку с краской и кисточку, аккуратно вывел:

МЫ ПРИШЛИ В БЕРЛИН! ПИРОЖНИКИ

Тщательно оглядев свою работу, старшина вздохнул. словно с его плеч свалился тяжкий груз, сдернул с головы фуражку...

Он стоял с непокрытой головой, стоял, как стоят у гроба в почетном карауле,— недвижно, сурово глядя прямо перед собой, по обветренным щекам его скатывались редкие слезы.

Рослый артиллерийский капитан с двумя рядами орденских ленточек окликнул:

— Чего загрустил, старшина?.. Друзей-товарищей поминаешь?

Капитан прищурил голубоватые глаза в ожидании Ответа, не дождался и, бросив взгляд на надпись, возле которой замер старшина, вдруг изменился в лице.

— Старшина!.. Это... ты комбат?

Рябая щека, перехлестнутая малиновым шрамом, дрогнула.

— Что?.. Вы— мне, товарищ капитан?

— Ну да! Это ты написал — «Пирожники»?

— Я.

— Их было трое?

— Так точно, товарищ капитан,— старшина провел по лбу ладонью.— А вы откуда знаете?

— Погибли на реке Ингулец, недалеко от Кривого Рога... в августе сорок первого?!.

— Ну да, километров на сорок южнее.

— Что ты, старшина, что ты! Севернее... Не узнаешь, комбат?— капитан сдернул с головы щегольскую фуражку с черным околышем и мгновенно превратился в веселого юнца с желтовато-золотистой шевелюрой.— Ну же, товарищ комбат, поднатужься.