Читать «Войны клонов» онлайн - страница 24

— Я знаю, что с человеком делает война, — после паузы проговорил Скайуокер.

Кеноби ни разу ни о чем не спрашивал Энакина, хотя ощущал его душевную боль в едином поле Силы. И причиной ее была не только война. «Ты не знаешь, Учитель, что значит любить. Или терять. Ты даже собственную мать никогда не видел». Ни разу не задал он вопроса и о подробностях случившегося на Татуине. Из чувства такта ли или из безразличия — Энакин не знал.

— Ну, значит, ты достаточно взрослый, чтобы дать ей небольшую поблажку, — Кеноби снова заговорил о тогруте. Едва заметная улыбка скользнула по его губам.

Энакин никогда до конца не понимал своего бывшего Учителя. Он все еще продолжал называть его так и считал своим наставником. И поэтому тень пусть даже мягкой улыбки на лице Оби-Вана Кеноби заставила Скайуокера заподозрить подвох в его словах. Иногда Кеноби вселял в него безграничное чувство уверенности, иногда напоминал деспотичного старшего брата, державшего его в узде и боявшегося соперничества.

Он даже как-то сказал об этом Падме. Ее это поразило.

«Он не хотел, чтобы я был его падаваном. Он стал моим Учителем из чувства долга».

Энакина часто осаждали подобные неприятные мысли. Иногда это было даже хуже, чем воспоминания о тускенской деревне — там были одни лишь призраки. Иметь же дело с собственными обидами и сомнениями по поводу уважаемого и любимого Учителя было гораздо тяжелее.

— Займусь текущим ремонтом, — сказал Энакин, хватая разбитый комлинк с самодельной стойки. — Я ненадолго.

Таким образом он обычно давал понять, что хочет побыть один. Кеноби никогда не спрашивал почему. Обычно уединение требовалось для того, чтобы выйти на связь с Падме или написать ей письмо, которое можно будет отправить при первой возможности. Тяжело быть в разлуке. Еще тяжелее сохранять отношения в тайне.

«Никаких привязанностей. Знаю. Но я не могу так жить, Учитель».

Двумя этажами ниже поста наблюдения Энакин нашел тихую комнату и устроился в углу. Должно быть, когда-то она была предназначена для досуга. На одной из разбитых выстрелами стен помещался огромный видеопроектор с голографическим экраном и торчащими наружу проводами. Все было густо усеяно черными осколками пушечного ядра, пролетевшего через всю комнату и оставившего дыру в дальней стене.

Плюшевые кресла, отливающие зеленым фарусским шелком с коротким ворсом, были перевернуты набок, рядом валялись отломанные деревянные ножки. Светлая набивка была рассеяна по всему полу.

Энакин почти машинально разобрал комлинк. Электроды и гаечные микроключи в его руках будто были его продолжением. Процесс сборки всегда успокаивал его мысли, проясняли голову, позволяя тщательно обдумать что-то важное.

«Скайгай. Уверен, она думает, это остроумно. Но это такое ребячество».

Асока не на шутку раздражала его.

Он не мог до конца объяснить почему. Возможно, потому, что ответственность и власть над кем бы то ни было никогда не доставляли ему удовольствия.