О родина! Когда без силыТы пред тираном пала ниц,Раздастся песня из могилыВ ответ на стоны из темниц!Изгнанник, стану я у моря,Как черный призрак на скале,И, с гулом волн прибрежных споря,Мой голос зазвучит во мгле;И эти яростные звукиВокруг сиянье разольют,Как чьи-то пламенные рукиМечами сумрак рассекут;Как громы, грянут на колонны,На глыбы неподвижных гор,Чтоб, светом молний озаренный,Затрепетал тревожно бор;Как некий колокол гудящий,Угрюмых воронов вспугнутИ на могилах стебель спящийДыханьем вещим шелохнут!Я крикну: «Горе беззаконным —Насильники, убийцы — вам!»И воззову я к душам сонным,Как вождь к смутившимся бойцам.И верю: откликами встретятНабат моих суровых слов;Когда ж живые не ответят, —Восстанут мертвые на зов!
Джерси, август 1853
II
ТУЛОН
1В те времена попал приморский этот городПод иго англичан, властителей морских,Террором был казнен и пушками распорот,Но не сдавался, не притих.Что каждодневный страх, что ужас полунощный,Что гром грохочущий и не дающий спать!Сбив когти Англии, его клешнею мощнойВзяла Республика опять.На рейде заперты разбитые фрегаты.Знамена славные изодраны пальбой.Над батареями клубится дым косматый.Еще не кончен правый бой.Рычащие форты, горящий в бочках порох,Крушенье брандеров, багряный блеск воды,Кривой полет ядра в заоблачных просторах,Подобный гибели звезды…Мрачна история! И в той главе блестящей,Меж смятых амбразур и раскрошённых мачт,Звучат свистки команд, ревет снаряд летящий,Не молкнет гул, не молкнет плач.О Франция! Тогда ты волновала страныЧудесным отзвуком мятежной правоты,На тигров и пантер, что выслали тираны,Львов снаряжала драться ты.Тогда бойцы твоих четырнадцати армийВзошли на горный кряж, проплыли океан.Ты знала сто побед. И на любом плацдармеРос выше неба великан.И зори над тобой так явственно вставали!Безвестных удальцов так подняла война!И шли они вперед. И трубы воспевалиИх молодые имена.Лишь молодость несли тебе они в подарок,Крича: «Свобода! Смерть тиранам! ПобедимИли умрем!» Огонь их вечной славы ярок,В дыханье бури невредим.2Сегодня город стал отверженной клоакойДля всех, кто озверел от низости и зла,Для каждой гибели, для тленной дряни всякойГрязь во все щели заползла.Клятвопреступникам, монетчикам фальшивым,Всем, кто обвешивал, кто подбирал ключи,Грабителям лесным, кто горло за гроши вамПолосовал в глухой ночи, —Всем наступает час неумолимой кары:Не околпачат суд, не избегут суда, —Пират, убийца, вор — и молодой и старый —Все будут брошены сюда.Кто из дворца придет, кто из трущобы грязнойВсем леденящая рука прикажет: «Встань!» —Чтоб на спину влепить клеймо печати красной,Сожмет ошейником гортань.И только что заря восходит в тусклом дыме,Их океан зовет: «Вставай! Настал черед!»И кажется, что цепь, проснувшаяся с ними,Скрежещет: «Вот и я! Вперед!»Они идут гуськом, и топчутся неспешно,И, разобрав впотьмах лопаты и кирки,Влачат на спинах знак кровавый и кромешный,Безумны, немощны, мерзки.Босые, в колпаках, надвинутых на брови,Со взглядом мертвенным, изнурены с утра,Бьют камни, роют рвы, с рук не смывают крови, —Сегодня, завтра, как вчера…Дождь, солнце, снег, туман не принесут пощады.Июнь или январь — недвижен их удел.Постелью служит им сырой настил дощатый,Отрадой — память мокрых дел.По вечерам, когда надсмотрщики по спискамВсе стадо на понтон попарно приведут,Раздавлены вконец, дрожат во мраке склизком,А спины новых палок ждут.Они не видят дня, они не спят ночами,Полумертвы во сне, не дышат по утрам.И все их скотское исхлестано бичами,И все людское душит срам.3Тут подвиг низости свидание назначил,Герой и каторжник убежище найдут.В Тулоне некогда дорогу дядя начал —Племянник должен кончить тут.Что ж, негодяй, живи! Тебя горой раздуло,Солдата славного изобрази живей.Чугунное ядро, что забивал он в дуло,К ноге приковано твоей!
