Он в Елисейском был. Друзей с ним было трое.Окно светило в ночь, снаружи — золотое.Момента нужного, за стрелкою следя,Он ждал, задумчивый. Он именем вождяМечтал бандита скрыть: Картуша — Бонапартом.Удар предательский он наносил с азартом,Но ждать умел, дрова в камине вороша.И вот что он сказал, изменничья душа:«Мой тайный замысел свершится непреложно;Варфоломеева и нынче ночь возможна:Париж при Карле спал и снова спать залег.Законы все в один вы сложите мешокИ в Сену кинете: часы теперь безлунны».О мразь! О байстрюки распутницы-фортуны,Плод случки мерзостной коварства и судьбы!Лишь из-за вас мой стих взлетает на дыбыИ сердце гневное в груди моей мятется,Как дуб, что с бурею в лесу глубоком бьется!Покинув дом Банкаль, пошли, таясь в тени,Арно — шакал, Мопа — картежный вор, Морни;При виде тройки той, зловещей и порочной,Колокола церквей, вещая час полночный,Бесплодно силились изобразить набат;«Держи убийц!» — шел крик с июльских баррикад;Проснувшись, призраки былых расправ кровавыхПерсты направили на хищников лукавых;И песнь Марсельская опять лила с высотСвой боевой призыв: «К оружию, народ!»Но спал Париж. И вот на набережных черных,На черных площадях ряды солдат покорныхВозникли; янычар привел своих Рейбель,Экю и водкой в них разжегши бранный хмель;Дюлак своих привел, и Корт — за Эспинасом;И с патронташами, пьянея с каждым часом,Полк за полком идут с угрозою в глазах.Шагают вдоль домов почти что на носках,Бесшумно, медленно… Так в джунглях тигр крадетсяИ, когти выпустя, в добычу вдруг вопьется.И ночь была глуха, и спал Париж — как тотОрел, что в сеть ловца уснувший попадет.Вожди, с сигарами в зубах, рассвета ждали.О, воры, шулера, бандиты! В генералеУбийца скрыт — в любом! На каторгу их всех!В былые дни судья казнил за меньший грех:Живьем сожгли Вуазен; Дерю был колесован.Париж воззваньями презренными заплеван;И, озаряя их и наглых трусов рать,Восходит новый день.И ночь спешит бежать,Сообщница убийц, в своей туманной шали,Засунув за корсаж те звезды, что блисталиИз мрака, — тысячи сияющих светил;Так девка, продавать привыкшая свой пылПреступникам, бежит, одежду чуть накинув,От «гостя» получив горсть золотых цехинов.
