Читать «Железная монета» онлайн - страница 4

Укор

Мой грех таков, что на земле другого нет тяжелее. Я не знал мгновенья счастливого. Пусть навсегда забвенье меня сотрет лавиной ледниковой. Я предками был создан для горнила судьбы с ее грозой и красотою — — для ветра и земли, воды и пыла. Но я несчастлив и надежд не стою. Я обманул их. Жизненная схватка не для меня, ушедшего в повторы стиха, из дыма ткущего узоры. Геройский род, я робкого десятка. И не спастись: за мною в мире целом — все та же тень с несбывшимся уделом.

Олав Магнус (1490–1558)

Создатель этой книги — Олав Магнус, Священник, верный Риму в грозный век, Когда весь Север обратился к Гусу, Уиклифу и Лютеру. Расставшись С Большой Медведицей, по вечерам, В Италии, он находил отраду, Пиша историю своих краев И дополняя россказнями даты. Однажды — лишь однажды! — я держал В руках ту книжицу. Года не стерли Пергаментный старинный переплет, Курсив, неотразимые гравюры На меди и добротные столбцы Латыни. Помню то прикосновенье. О непрочтенный и бесценный том, Твоя недосягаемая вечность Тем вечером ступила в Гераклитов Поток, опять смывающий меня.

За чтением "И Цзин"

Грядущее вовеки нерушимо, Как прожитое. Все, что ни случится, — Лишь потайная буква на странице, Заговоренной и неразрешимой, А книга — время. Вышедший из двери Давно вернулся. Бытие земное — Все в будущем, лежащем за спиною. Находки в мире нет. И нет потери. Но не сдавайся. Мрак в застенке этом. Плотна его стальная паутина. Но в лабиринте есть проход единый С нечаянным, чуть видимым просветом. Путь неуклонен, как стрела тугая. Но Бог в щели застыл, подстерегая.

Хуан Крисостомо Лафинур (1797–1824)

Трактаты Локка, полки книгочея, Двор, выложенный шахматной доскою, И возникающее под рукою: "Меж вечных лавров — бледная лилея". Когда клонюсь над чередой ночною Своих теней, мне видятся порядки Разбитые и яростные схватки. С тобою, Лафинур, встает иное. Ты подбираешь аргументы к фразам, С моим отцом продолжив спор старинный И защищаясь ложною доктриной О вечных формах, что хранит наш разум. И правишь черновик — вот этот самый! — С той стороны зеркальной амальгамы.

Гераклит

Неверным шагом мерит Гераклит Эфесский вечер, старика заставший, Желаниям его наперекор, На берегу беззвучного потока, Чье русло и названье он забыл. Двуликий Янус. Тополиный шелест. Он смотрится в бегущее зерцало И ловит и в уме шлифует мысль, Которую людские поколенья Не позабудут. Голос произносит: "Никто не ступит дважды в воды той же Реки". Он умолкает, понимая В священном трепете, что он и сам — — Река в безостановочном теченье. Он пробует припомнить это утро И ночь и вечер перед ней. Нет сил. Он вновь роняет фразу, различая Ее отчетливый грядущий шрифт На развороте Бернетова тома. Он в греческом беспомощен, и Янус, Властитель входов, это римский бог. Ни прошлого, ни нынешнего дня Нет у него, придуманного неким Седым прохожим возле Красных Кедров, А тот прохожий ткет свой пятистопник, Чтобы не думать о родных краях И лицах. Одного из них не стало.