Читать «Создатель» онлайн - страница 20

Луису де Камоэнсу

Года без сожаления и мести Сломили сталь героев. Жалкий нищий, Пришел ты на родное пепелище, Чтобы проститься с ним и жизнью вместе, О капитан мой. В колдовской пустыне Цвет Португалии полег, спаленный, И вот испанец, в битвах посрамленный, Крушит ее приморские твердыни. О, знать бы, что у той кромешной влаги, Где завершаются людские сроки, Ты понял: все, кто пали на Востоке И Западе земли, клинки и флаги Пребудут вечно в неизменном виде В твоей вновь сотворенной "Энеиде".

Девятьсот двадцатые

Круговращенье созвездий не бесконечно, и тигр — лишь один из призраков наважденья, но, не встречая нигде ни случая, ни удачи, мы считали, что сосланы в это бездарное время, время, когда ничего не могло родиться.

Мир, трагический мир был далеко отсюда, и нам предстояло найти его в прошлом: я сплетал убогие мифы о двориках и кинжалах, а Рикардо мечтал о своих табунах и загонах.

Кто мог подумать, что завтра вспыхнет зарницей? Кто предвидел позор, огонь и нещадную ночь Альянса?

Кто бы сказал, что история хлынет на перекрестки — наша история, страсть и бесчестье, толпы, как море, гулкое слово "Кордова", смесь реальности и сновиденья, ужаса и величья!

Ода, написанная в 1960 году

Закон ли тайный или явный случай, Свершая мой сновиденный удел, Велят, незаменимая отчизна, Наполнившая срамом и величьем Сто пятьдесят невыносимых лет, Чтоб, капля, я воззвал к тебе, стремнине, Чтоб, миг, заговорил с тобою, время, И в задушевный разговор влились Обряд и мрак, возлюбленный богами, И храмовая чистота стиха? Я, родина, искал тебя в руинах Окраинных бездонных вечеров, В репье, ветрами пампы занесенном На лестницу, в невозмутимых ливнях, В неторопливом обиходе звезд, В руке, пощипывающей гитару, В могучем притяжении степей, Которые владеют нашей кровью, Как море — саксами, в благочестивых Крестах и чашах родовых могил, В еще девичьей нежности жасмина, В серебряной монетке, в шелковистом Прикосновении немой каобы, Во вкусе мяса, в сладости плода, В двухцветном флаге над щипцом казармы, В заношенных легендах о ноже И винной стойке, в тысячах закатов, Ушедших и осиротивших взгляд. В поблекших за лета воспоминаньях О двориках, где слуги носят имя Своих хозяев, в нищенских страницах Книг для слепых, развеянных огнем, В неумолкающем паденье ливней Того эпического сентября, Какого не забыть, но это ворох Едва ль не чуждых знаков и имен. Ты больше верст своих безмерных далей И дней твоих неизмеримых лет. Ты больше, чем немыслимое море Твоих родов. Нам не узнать, какой Ты видишься Творцу в животворящем Сиянии предвечных образцов, Но мы, неистребимая отчизна, Живем и умираем, вызывая Твой сокровенный и слепящий лик.