Читать «Воздушная война в небе Западной Европы. Воспоминания пилота бомбардировщика. 1944-1945» онлайн - страница 97

Ведущий штурман, сообщив Лесу, что тот будет «искателем ветра», внимательно посмотрел на него и произнес: «Помоги Бог потоку, если он использует ваши данные о ветре».

Пролетая над Францией, Лес, как положено, рассчитал скорость и направление ветра и передал их Дигу. В этот момент они по радио услышали данные другого штурмана. Они отличались от цифр Леса на двадцать километров в час и на пятнадцать градусов. Для аэронавигации это было катастрофическое несоответствие. В некотором смятении Диг спросил: «Что, черт возьми, мне делать, Лес? Мне передать им твои данные или просто повторить те, что мы только что слышали?»

Лес, страдавший от сильного похмелья, бросил: «Черт с ними. Передайте мои».

Диг передал, и когда свои данные представили три других штурмана, то оказалось, что цифры Леса были ближе к среднему значению, чем все остальные. Когда после приземления он шел к комнате для инструктажей, с раздувшейся шишкой и синяком, полученными при падении с кровати, к нему подбежала девушка из WAAF. «Она хотела узнать, не получили ли мы попадание во время налета», – со смехом сказал он.

Мы некоторое время проговорили о WAAF, и он спросил, помню ли я девушку с веселыми глазами, которая работала на кухне. Она имела печальную славу «безжалостной девушки». Казалось, в каждой эскадрилье была такая девушка. Они были обречены выбирать себе друзей, которые должны были погибнуть. «Безжалостная девушка» в нашей эскадрилье, как предполагали, потеряла пятерых друзей, убитых во время боевых вылетов. Это, конечно, для девушек было не чем иным, как цепью трагических совпадений, но большинство летчиков относились с суеверием к подобным совпадениям, и было придумано специальное выражение «безжалостная девушка». Я помнил эту девушку, но не из-за ее веселых глаз, а потому, что Джордж несколько раз танцевал с нею во время вечеринок на базе. Это было смешно, но я переживал о том, как бы некие сверхъестественные силы, действовавшие посредством этой симпатичной поварихи из WAAF, не оказали более сильного влияния на навыки экипажа или не имели другие непредсказуемые последствия для нашего выживания.

В полдень Лес отвез меня на железнодорожный вокзал. Я поблагодарил его за гостеприимство и сказал, что буду сообщать все будущие новости о моих поисках. «Всего наилучшего», – ответил он.

В течение некоторого времени после отъезда я думал о свойствах храбрости. Несмотря на воздушную болезнь в каждом вылете, он закончил обучение, и, несмотря на страх, который держал скрытым в своем отсеке в течение большей части нашего тура, он вырос из посредственного в первоклассного штурмана. Он никак не осуждал себя, заявляя, что вступил в RAF только для того, чтобы не таскаться пешком, и я понял, что никогда в прошлом не имел даже отдаленных представлений о сложностях человеческой натуры, которые в детективных романах и повседневной речи сведены просто лишь к «мотивам». Я никогда не смогу узнать, какие движущие силы заставили Леса вступить добровольцем в RAF после того, как ему отказали в приеме в морскую авиацию, и я также никогда не узнаю, что заставляло его упорствовать во время обучения, хотя он раз за разом отчаянно страдал от воздушной болезни. Я никогда не смогу понять эти вещи. Я могу лишь задаваться вопросом о смеси смирения и агрессии, которая кроется во всем человечестве и которая, балансируя, так или иначе, может привести к спасению человеческого рода или к его тотальному уничтожению.